Минздрав РФ отверг критику фонда "Здоровье", эксперты которого утверждали, что процесс оптимизации здравоохранения в регионах ведет к росту смертности. В фонде "Здоровье" отметили, что в 2014 году в России при сокращении более 30 тыс. коек число смертей в стационарах выросло на 3,7% по официальным данным Росстата. Но давление на медучреждения в плане сокращения затрат, числа работников и койко-мест продолжается. Похоже, буквоедам-чиновникам недоступен смысл слова "здравоохранение". Они охраняют законы, распоряжения и дорожные карты вместо здоровья граждан? "Если больному не хватило койки – это риск для больного. Мы из-за этого и видим увеличение на 2-3% как домашней, так и больничной смертности", – рассказал в интервью Накануне.RU заместитель председателя комитета Госдумы по охране здоровья Олег Куликов.

Вопрос: Есть ли смысл в сокращении коек, когда речь идёт об оптимизации здравоохранения?

Олег Куликов: Когда администрация, краевое министерство здравоохранения приступает к оптимизации, то должна быть принята рабочая карта оптимизации. Если вы закрываете койки круглосуточного стационара, то вы должны предполагать, что должны расширяться дневные койки, чтобы больные не страдали. Если больному ночью не отпускаются процедуры - больной только занимает место и тратит только жилищно-коммунальные услуги – в таком случае можно на это пойти. Но когда сокращают численность персонала среднего и нижнего звена, и деньги только для того, чтобы выполнить указы президента, выполнить дорожную карту реформы, чтобы повысить вовремя зарплату медицинским работникам – тогда, я считаю, никакого смысла в этой оптимизации нет. Оптимизация должна быть просчитана. Что должно быть достигнуто в результате оптимизации? Улучшение помощи больным. Экономия средств здесь вторична и ущербна для здравоохранения.

Вопрос: Как в таком случае рассчитать необходимое количество коек?

Олег Куликов: Необходимое количество коек рассчитывается из заболеваемости в районе. Если заболеваемость высокая, количество коек не удовлетворяет, есть очередь на госпитализацию, есть койки, которые стоят в коридорах, больные не получают необходимое лечение и обследование – это говорит о том, что структура не мобилизована, и нельзя подобные лечебные учреждения сокращать. Исходить только из того, что больной должен находиться на койке какое-то количество дней, а после этого выписываться - неправильно. Больной должен выписываться здоровым. Независимо от того, какое количество дней он пребывает на койке.

У нас очень высокая заболеваемость населения по сравнению с другими странами. Нельзя сравнивать проведённые койко-дни у нас и за рубежом. С другой стороны, в Европе очень высокая плотность структуры медицинских учреждений. В Западной Европе плотность проживания 200-300 тыс. человек на квадратный километр, а у нас, за Уралом например, 10 человек на квадратный километр. И логистика совсем другая. У них лекарственные препараты отпускаются бесплатно. У нас же сначала надо найти эти препараты. А раз лекарства недоступны, то и врачебно-лечебная помощь недоступна.

Вопрос: Насколько отличается эффективность лечения дома и в стационаре?

Олег Куликов: При лечении дома определённые процедуры вряд ли можно сделать. Тем более капельницы и инъекции. Их должны проводить профессиональные медицинские работники с лицензией. К тому же надо обеспечить стерильность, это может сделать работник больницы, который приедет. Но есть ли при этом экономия? Это наоборот большие транспортные затраты. Больные могут быть разбросаны по району, который может занимать 1000 квадратных метров. А в стационаре больные сконцентрированы. Всё должно быть просчитано, но я пока такого просчёта не вижу.

Вопрос: В ситуации, когда при первичном обращении в больницу больному отказано в койко-месте, ему сделают, например, укол, и он отправится домой. Не приводит ли это к дальнейшему резкому ухудшению здоровья больного, в отличие от случая, если бы он сразу был помещён в стационар?

Олег Куликов: Когда больного врач первичного звена направляет на госпитализацию, а госпитализации сразу нет, то его ставят в очередь на госпитализацию, и как освобождается койка - его моментально госпитализируют. Или его в коридоре держат. Если состояние тяжёлое, то пациент требует постоянного осмотра, наблюдений, постоянного активного лечения, диагностики, терапии. А если ничего не выявлено, диагноз не поставлен, а он просто поставлен в очереди, часто это приводит к тяжёлому осложнению заболевания и увеличивает больничную и домашнюю смертность. Если больному не хватило койки – это риск для больного. Мы из-за этого и видим на 2-3% увеличение как домашней, так и больничной смертности.

Вопрос: Может ли быть инцидент в Челябинске с рожавшей у ворот больницы девушкой следствием реформ здравоохранения?

Олег Куликов: Я думаю вряд ли. Это чей-то промах - или патронажной сестры, или акушера-гинеколога. Даты родов высчитываются, рожениц кладут раньше, за несколько дней до родов, чтобы не пропустить критические моменты, чтобы она на момент родов находилась обязательно на больничной койке. А случай родов на улице – такое недопустимо, и каждый случай должен расследоваться. Потому что есть риск смерти ребёнка и травмы матери, в том числе психологической.

Вопрос: Почему, когда Счётная палата признала реформы неэффективными, давление Минздрава в Забайкальском крае в плане сокращения затрат продолжается?

Олег Куликов: Потому что живём по средствам. Здравоохранение не является национальным приоритетом. Поэтому пытаются сокращать - и часто "по живому", по больным. Для развития современного здравоохранения наша страна бедная, а мы этого не хотим понять. Мы существенно отстали от Европы. По системе эффективности здравоохранения наша страна находится между 50 и 60-м местом в мире. Я считаю, медицина должна быть бесплатна, доступна и качественна. А у нас сейчас недоступна, некачественна, и часто бесплатная подменяется платной.

Вопрос: А какие вообще цели у реформы здравоохранения?

Олег Куликов: Реформирование здравоохранения должно служить улучшению эффективности работы здравоохранения. Это улучшение профессионализма, качества медицинских препаратов, улучшение диагностики, ухода. Достигается ли подобное? Где-то - да. Создаём перинатальные центры, центры высоких медицинских технологий. Но они же не могут быть в каждой деревне. А у нас наибольшая потребность в них, и наибольшая смертность именно в сельской местности. Нужна продуманная логистика перемещения больных в высокотехнологичные лечебные учреждения. И потом, надо тратить на здравоохранение больше, чем сейчас. Сейчас наши траты - 3,5% от ВВП, а ВОЗ рекомендует 7%. Надо тратить больше, чем в Европе, потому что у нас заболеваемость выше - другой образ жизни, высокий алкоголизм, табакокурение, наркомания, тяжёлые условия труда, недоступность отпусков и реабилитации и многое другое.