"Экономическое чудо", когда ВВП растет на 7% в год, вполне возможно в России, уверен Сергей Глазьев, советник президента РФ. При условии, что ЦБ ограничит доступ иностранного спекулятивного капитала к российскому рынку и напечатает денег столько, сколько необходимо для получения дешевых кредитов и роста производства.
— Сергей Юрьевич, что сейчас происходит с российским финансовым рынком? Почему рубль опять грохнулся? Большинство экспертов указывают на жесткую связку рубля и барреля нефти.
— Связка, безусловно, имеется. Но я бы обратил внимание вот на что. В ситуации, когда Центральный банк России отказывается поддерживать стабильный курс рубля и отдает его рыночной стихии, надо понимать, что на рынке начинается господство спекулянтов. При этом монопольное положение на нем занимают иностранные финансовые структуры, доля которых колеблется от 60 до 90%. Они связаны с эмитентами мировых резервных валют и пользуются свободным доступом к безграничному источнику кредита от ФРС США, от ЕЦБ, от Банка Англии. При этом вес российского валютного финансового рынка составляет 0,6% от мирового, так что любое дуновение спекулятивного ветерка с Запада сразу же повергает наш рынок в турбулентность
— А смысл устраивать турбулентность?
— Извлечение сверхприбыли. Как только Центральный банк объявил о переходе к политике свободного курсообразования, спекулянты поняли, что настал их звездный час.
— Но ЦБ еще в прошлый раз, в декабре 2014 года, когда рубль обвалился, поднял ключевую ставку и, как считалось, укрепил рубль?
— Для глобальных спекулянтов ключевая ставка нашего ЦБ не проблема. Даже если бы ЦБ поднял ключевую ставку до 40%, никого это не остановило бы, потому что на обвале все здорово заработали. Прибыль доходила до сотни процентов годовых. Подняв ключевую ставку, Центральный банк добился лишь одного эффекта: деньги стали покидать реальный сектор и втягиваться в спекулятивную ловушку, генерирующую сверхприбыль за счет колебаний курса рубля и соответствующего обесценения национальных доходов и сбережений.
Центральный банк своей политикой стимулировал падение инвестиционной активности и бегство капитала из рубля в иностранную валюту, что равносильно утечке капитала.
Вследствие высокой закредитованности промышленности в реальном секторе рентабельность упала до 4–5% из-за повышения ключевой ставки и роста цен на импортные комплектующие. Вкладывать деньги в реальный сектор, за исключением работающих на экспорт отраслей добывающей промышленности, стало бессмысленно. Поэтому инвесторы, которые имели свободные деньги, переключились на спекуляции.
— Но ЦБ выдавал же кредиты банкам, чтобы стимулировать кредитование экономики.
— Подавляющая часть денег, которые он выдал на рефинансирование коммерческих банков, устремилась туда же, в валютно-финансовые спекуляции. И следствием этого стали перевод нашего финансового рынка в турбулентный режим, полная дезорганизация инвестиционных процессов, потеря управляемости всеми параметрами. В экономике сформировался гигантский и единственный центр сверхприбыли — это Московская биржа. Она пропустила через себя в прошлом году около $4 трлн, что более чем вдвое превышает весь наш ВВП на порядок — валютную выручку от годового экспорта.
— Но биржа всего лишь инструмент.
— Который манипулируется спекулянтами. И это явный провал в деятельности Банка России, которому переданы функции мегарегулятора всего финансового рынка. Получив эти функции пару лет назад, ЦБ так их и не освоил. Главная задача биржи — это не обслуживать спекулянтов, а обеспечивать стабильность на рынке. Очень странно, что наши денежные власти даже не поставили вопрос об ответственности должностных лиц, влияющих на работу биржи.
— По признакам манипулирования рынком?
— Да, то, что у нас происходило начиная с весны прошлого года, имеет типичные признаки манипуляции рынком. Несмотря на обвальное падение курса, не останавливались торги, работал огромный кредитный рычаг, который позволял спекулянтам пользоваться кредитами Банка России для раскачки курса рубля.
Сверхприбыли на Московской бирже извлекались спекулянтами как на падении курса рубля, так и на его повышении. И то, и другое колебание курса, повторяю, спонсировалось ЦБ через механизм рефинансирования коммерческих банков. Занимая рубли по операциям репо даже под 17%, банки ссужали деньги аффилированным спекулянтам, которые зарабатывали на падении курса в несколько раз больше. Занимая доллары по операциям валютного репо, они конвертировали их в рубли, прокручивали через высокодоходные гособлигации, затем конвертировали обратно в валюту, зарабатывая на повышении курса рубля.
Эти типичные в мировой практике операции carry trade рассматриваются финансовыми регуляторами всех стран как крайне нежелательные, дестабилизирующие рынок. Их принято пресекать.
У нас же ЦБ, наоборот, подкачивал деньги валютным спекулянтам, помогая им раскачивать курс рубля.
Наши денежные власти создали уникальный в мировой практике прецедент, сработав на дестабилизацию собственной валюты и финансового рынка в пользу спекулянтов, обогатившихся на обесценении доходов и сбережений граждан и предприятий.
Вследствие этой политики финансовый рынок вошел в турбулентный режим, который сейчас поддерживается и без участия ЦБ силами зарубежных и российских спекулянтов, наживающихся на колебаниях курса рубля. Объем вовлеченных в этот оборот денег уже превышает возможности ЦБ стабилизировать рынок. Московская биржа продолжает прибавлять обороты на полтора десятка миллиардов долларов в месяц. ЦБ потерял управление над денежно-кредитной сферой.
— Это требует пояснений.
— Ну, посмотрите, денежные власти не могут удержать ни один из макроэкономических параметров, который влияет на деловой климат. По инфляции ими ставилась задача снижения в полтора раза. А получили повышение в два раза. По макроэкономике ставились задачи увеличения объемов производства и инвестиций, а получили падение.
Экономика сошла с траектории роста и сорвалась в кризис вследствие грубейших ошибок в денежно-кредитной политике, которые связаны с реализацией мифологии "вашингтонского консенсуса".
— "Вашингтонского обкома", как принято шутить?
— Можно и так сказать, наверное. Но это не смешно, а очень опасно для страны. Ведь Вашингтон ведет против нас войну, поставив задачу разрушения нашей экономики посредством санкций, которые разорвали внешние контуры ее воспроизводства и кредитования. И при этом фактически манипулирует нашей денежно-кредитной политикой, многократно усиливая негативный эффект этих санкций.
Политика таргетирования инфляции является квинтэссенцией "вашингтонского консенсуса". Под этим красивым словесным оборотом на самом деле скрывается примитивная денежная политика с одним инструментом управления — ключевой ставкой, по которой ЦБ ведет рефинансирование коммерческих банков.
По сути, под таргетированием инфляции понимается добровольный отказ денежных властей от использования всех иных инструментов, кроме ключевой ставки.
Весь инструментарий денежной политики сводится к манипулированию ключевой ставкой — это в высшей степени упрощенческий подход, который, вопреки практике развитых стран, навязывается Международным валютным фондом. По сути, нынешняя политика денежных властей повторяет "шоковую терапию" 1990-х годов, которая привела к катастрофическим результатам. В то время вследствие многократного сжатия денежной массы мы получили катастрофический спад производства и инвестиций со всеми вытекающими последствиями.
— "Шоковая терапия" не годится именно для России? А в других странах был положительный эффект?
— Нет. Обратите внимание, во всех странах мира сегодня денежные власти прибегают к мягкой и гибкой денежной политике. Они накачивают экономику деньгами, создавая условия для наращивания инвестиций в производства нового технологического уклада в целях преодоления депрессии. Это касается не только Америки, стран Европы и Японии, но и развивающихся стран, включая Индию, Китай, Бразилию.
Везде процентные ставки близки к нулю, а кое-где отрицательные даже. То есть практически все страны мира, кроме России и Украины, проводят политику, противоположную той, которая рекомендуется Международным валютным фондом. Я замечу, что главным идеологическим постулатом МВФ является постулат о полной открытости финансового рынка.
— Ваши оппоненты скажут: вот снова Глазьев настаивает на введении ограничений по движению капитала. Но тогда из России утекут последние западные инвестиции?
— Для прямых инвестиций валютные ограничения не помеха, капиталу нужна стабильность, в том числе обменного курса. Ради этого и применяются валютные ограничения.
Нашему ЦБ необходимо осознать, что за последние семь лет мир сильно изменился благодаря денежной накачке, происходившей в Америке, Европе и Японии. Объем мировой денежной массы резервных валют вырос почти в три раза. За годы, прошедшие с начала мирового финансового кризиса в 2007 году, было напечатано более $5 трлн. Причем средний ежегодный объем эмиссий мировых валют составляет около $750 млрд каждый год.
И такая политика будет продолжена. Большая часть этой эмиссии остается в банковской системе, создавая гигантский денежный навес, питающий спекулятивные потоки, обрушивающийся и на наш рынок. Надо понимать, что экономические санкции Запада устроены так, что они нам закрыли среднесрочные и долгосрочные деньги, но оставили открытым краткосрочные кредиты. Несмотря на санкции, в Америке и Европе российские заемщики могут брать кредиты до 90 дней. Это бессмысленно для кредитования производства, но вполне подходит для финансирования спекуляций, в которых скорость оборота денег измеряется неделями и днями.
— Чем плохо?
— Закрыв нашему рынку среднесрочные и долгосрочные денежные потоки, работающие в стационарном режиме, и оставив открытыми спекулятивные, работающие в вихревом режиме, американцы, пользуясь тем, что наш ЦБ самоустранился от регулирования валютно-финансового рынка, перевели его в турбулентный режим. В этом режиме невозможно наращивать инвестиции в развитие реального сектора. Дестабилизация курса рубля вызывает неуверенность бизнеса в завтрашнем дне, следствием чего и стало падение производства.
— Похоже на теорию заговора.
— Вы поймите, в России нет объективных ограничений для роста производства. Мощности обрабатывающей промышленности загружены на 60%. У нас нет ограничений по притоку рабочей силы. Мы имеем сегодня единое экономическое пространство со свободной трудовой миграцией с Киргизией, Казахстаном, Арменией и Белоруссией. Большой приток идет из Узбекистана, Таджикистана и Азербайджана, с которыми действует безвизовый режим. Плюс Украина дает нам сегодня неограниченный приток очень квалифицированных работоспособных людей. У нас нет ограничений по природным ресурсам. Иными словами, у нас нет ограничений роста ни по одному из факторов производства. Они есть только по кредитным ресурсам, которые создаются политикой денежных властей.
Мы сегодня объективно должны развиваться с темпом ВВП не менее 7% в год, не меньше 10% по промышленному производству и не меньше 15% в год расти по инвестициям. Вместо этого мы падаем по всем этим позициям.
Нынешняя политика ЦБ привела к потере управляемости финансово-валютным рынком, к турбулентности на этом рынке и, как следствие, парализовала полностью инвестиционный процесс.
— Разве инвестиции частично не перекрыты санкциями Запада?
— Санкции мешают, но надо понимать, что, как я уже говорил, Россия все эти годы была донором экономики мировой, а не реципиентом. Десятилетие уже идет отток. То есть, казалось бы, санкции не должны нам помешать. Наоборот, закрывая со своей стороны финансовый рынок, Запад нам давал возможность и с нашей стороны замкнуть денежный поток внутри и перевести развитие экономики с внешних источников кредита на внутренние.
— Хорошо, диагноз поставлен. Каким должно быть лечение? Как добиться роста инвестиций, роста ВВП?
— Если мы хотим иметь экономический рост, то деньги должны обслуживать развитие экономики, а денежная система — обеспечивать предоставление долгосрочного кредита. Государство и ЦБ могли бы в нынешних условиях организовать "экономическое чудо", элементом которого является управление деньгами, денежной эмиссией.
Собственно говоря, денежная эмиссия с точки зрения экономической теории — это авансирование экономического роста. Хотите иметь экономический рост — вам нужно обеспечить увеличение предложения денег. Так работают все системы денежные в мире, без исключения. ФРС США печатает доллары под казначейские обязательства. То есть они печатают деньги на 90% для государства, которое использует их в основном для целей социально-экономического развития. И денежная эмиссия доллара устроена так, что сначала определяется объем необходимых государственных заимствований, на эту сумму выпускаются казначейские облигации, а затем ФРС эти казначейские облигации выкупает, печатая под них деньги.
В Китае денежная эмиссия идет под планы развития производства. Да и Европейский ЦБ тоже, как мы видим, печатает деньги под долговые обязательства государств — членов Евросоюза. То есть во всем мире деньги создаются государством вслед за потребностью в деньгах самого же государства и бизнеса.
Классическим является пример послевоенной Европы. Европейское "экономическое чудо" стало возможным только потому, что центральные банки Германии и Франции, а также других европейских стран организовали денежную эмиссию под переучет векселей производственных предприятий.
Все примеры "экономического чуда" говорят о том, что главным источником быстрого наращивания производства и инвестиций была кредитная эмиссия. Но кредитная эмиссия не в воздух, как у нас происходит, не по ключевой ставке на пополнение ликвидности, а кредитная эмиссия на конкретные цели, под приоритеты, задачи развития производства, производственной сферы, перспективных направлений. В общем, это азбучная истина, которая, к сожалению, напрочь отвергается монетаристами из ЦБ.
— Но в функционал ЦБ стимулирование роста не входит, как известно.
— Но такие задачи надо поставить, как они стоят перед центральными банками других стран.
— Если вводить ограничение движение капитала в стране. Кто будет против?
— Крупнейшие бизнес-игроки — это финансово-банковские структуры. Плюс сырьевые гиганты. И те и другие не хотят, чтобы были валютные ограничения. Потому что для банков валютные ограничения означают, что у них будут ограничены возможности извлечения спекулятивной сверхприбыли на кредитовании валютно-финансовых спекуляций. Кроме того, наша банковская система и крупные корпорации тесно связаны с иностранными источниками кредита. Наша экономика в силу своей чрезмерной открытости стала зависимой от внешних источников кредита. Вслед за этой зависимостью возникла офшоризация, доля офшоров сегодня в контроле за нашей промышленностью составляет больше половины.
— Может быть, нужна новая экономическая программа "500 дней"?
— Ничего особенного изобретать не нужно. Необходимы ограничения против финансовых спекулянтов. Набор таких ограничений хорошо известен. Начиная от резервирования денег и включения временных фильтров по их трансграничным операциям и заканчивая "налогом Тобина" на валютно-финансовые спекуляции.
— Что имеется в виду под резервированием?
— Когда осуществляется платеж за границу, под него формируются резервы. Центральный банк требует резервировать эти деньги у себя на счете, тем самым делая бессмысленными спекулятивные операции.
Далее, нам нужно переходить к многоканальной системе кредита. Мы должны учитывать дезинтеграцию нашей экономики, в которой разные сектора работают с разными доходностями и разным горизонтом планирования. И денежная политика должна обеспечить движение денег по этим каналам под приемлемые для реального сектора процентные ставки. Например, оборонно-промышленный комплекс, который работает на государственный заказ, обеспечен бюджетными ассигнованиями, мог бы кредитоваться под нулевую процентную ставку, потому что там рисков нет.
— Кроме одного: воруют миллиарды.
— Для этого должен быть контроль за целевым использованием денег, безусловно. Это главный вопрос: должен быть контроль. Второй контур, который уже сегодня работает в льготном режиме, — это малый и средний бизнес.
Но этот льготный режим очень слабенький. Там процентная ставка всего лишь на 2% ниже рефинансирования. Этого недостаточно.
— В нынешних условиях возможно создать длинные дешевые деньги в России? Вместо западных кредитов?
— Если мы переходим к механизму целевого кредита, то и получаем длинные дешевые деньги.
— Если раздавать дешевые деньги, глава ЦБ Эльвира Набиуллина первая пойдет к президенту Путину и скажет, что она в таком случае за инфляцию не в ответе.
— Если печатать деньги для спекулянтов, которые их вбрасывают на валютный рынок, тогда будет инфляция. Если печатать деньги под рост производственных инвестиций, инфляции не будет. Главным средством борьбы с инфляцией является снижение издержек производства. Любой хозяйственник это знает. Для того чтобы снижались издержки производства, нужны инвестиции в освоение новых технологий.
Поэтому печатание денег для инвестиций ведет за собой снижение издержек, повышение качества продукции, рост эффективности и снижение инфляции.
Смягчение денежной политики Геращенко — Примаковым в 1998 году повлекло рост производства на 20% в течение девяти месяцев и снижение инфляции в четыре раза, стабилизацию курса рубля.
— Повезло нам просто тогда, совпало с ростом стоимости нефти.
— Это было чуть позже. Возьмите в качестве примера китайскую экономику. Там денежная масса растет с темпом 30, 40%, иногда 50% в год при снижении инфляции. Возьмите США, Евросоюз. При гигантской эмиссии — инфляция на нуле. То есть если вы следите за целевым использованием денег, вы их даете столько, сколько нужно для развития производства и инвестиций без инфляционного эффекта. А если вы не следите за целевым использованием денег, даже если вы даете их мало, они вызывают инфляцию, потому что уходят на спекуляции.
— Но деньги-то пойдут через банки, а банки начнут опять крутить-вертеть.
— У нас 70% банковской системы — это госбанки. Контролируйте их, и все. Это дело техники. Хотим мы контролировать — будет государство контролировать. Сейчас — нет, не контролирует.
— Это правительство переживет осень?
— По роду службы я не могу давать политических оценок.
— Я правильно понял, что мы пришли к простому совершенно выводу: царь хороший — бояре плохие? Есть майские указы, есть целеполагание. А вот узкие места начинаются там, где интересы банков и олигархов смыкаются.
— Система мер, которую я предлагаю, требует серьезного напряжения сил, ответственности. За деньги придется отчитываться.
Те, кто неправильно потратил деньги, должны быть наказаны. Наше чиновничество от этого отвыкло. А банкиры вообще к этому даже не привыкали.
Такая система требует квалифицированного планирования. За неправильные планы тоже кто-то должен отвечать, если продукция будет произведена, а ее никто не купит. Эти механизмы ответственности есть во всех успешных странах. Но эта система некомфортна для людей, которые привыкли чувствовать себя удельными князьками на кормлении в доверенных им государством структурах, иметь гигантские полномочия и никакой ответственности. Она некомфортна для нашей властвующей элиты.
Элите нужно напрячься для того, чтобы страна выжила. Какая-то часть элиты к этому готова, какая-то — нет.