Разговаривал с товарищем из Луганска, одним из участников Русской Весны. Под грузом мрачных новостей и малообещающих перемен он углубился в чтение, в теорию. Спрашивает — могла ли молодая революционная демократия Донбасса защитить себя от липких олигархических объятий, если бы её творцы были лучше подкованы идеологически? Может, идеологии-то и не хватило?
С одной стороны, конечно, не хватило. С другой стороны, сколько просуществовала бы Парижская коммуна в отдельно взятой Новороссии?
Идеология, которой "не хватило", прямо утверждает, что ничего не берется из воздуха. Кровавая судьба Украины — есть результат диалектического движения истории, обострения нарастающих в капиталистическом мире противоречий. Мы не можем списать войну и повсеместную деградацию исключительно на старуху Нуланд, прискакавшую на Майдан с мешком пряников.

К сожалению, капитализм, империализм, и даже фашизм — не выдумка злобных троллей, а естественное развитие производительных сил и производственных отношений. Аналогичным образом, социализм — не выдумка добрых гномов, а точно такое же естественное развитие производительных сил и производственных отношений. Однако даже самое естественное развитие невозможно без борьбы, а для борьбы необходимы условия, вынуждающие людей бороться.
Трагическая истина состоит в том, что за этими стерильными словами — "естественное развитие" — скрываются нищета, хаос, тысячи разорванных тел. Но чем дальше в лес, тем очевиднее: одна общественная формация, исчерпав себя, доведя народы до крайнего истощения, неизбежно сменится другой. Вопрос лишь во времени и в цене качественного перехода. Идея революции — каким бы зловещим ни казалось слово — состоит в том, чтобы попытаться срезать дистанцию, обокрасть историю, а следовательно (вопреки всеобщему представлению) — сохранить жизни, избежать бОльших жертв.
Эволюция — если это эволюция смертельной болезни — может оказаться страшнее, чем радикальное лечение.

В сознании обывателя эволюция означает спокойное, нормальное вроде бы, развитие событий — смену времен года, скидки на модные тряпки, доступную ипотеку, новое шоу по ящику. В действительности это гуманное и безобидное слово рано или поздно упирается в... мировую войну.
Эволюционное развитие глобального капитализма (или десятка национальных капитализмов) неминуемо приводит к войне, в которой сильные одерживают победу над слабыми.

И — точно так же, как 100 лет назад — нет абсолютно никаких поводов думать, будто у нашей маленькой эволюционной модели (с разрушенной наукой, чуть подремонтированной армией, неустойчивой и приватизированной оборонкой, дефективным образованием и жутким социальным расслоением) есть шансы устоять в противоборстве с империалистическими соседями. Ровно наоборот — как и 100 лет назад, есть все основания ожидать, что под давлением обстоятельств слабая модель будет ломаться, прогибаться, искать компромисс с сильной. До тех пор, пока, запудрив обывательские мозги разговорами, её не бросят под какие-нибудь очередные гусеницы.

И при таком раскладе, согласитесь, термин Ресоветизация/социалистическая революция обретает несколько иное значение. Ибо за ним скрывается попытка выскочить (своевременно или досрочно) на новый виток развития. Что страшнее — 100 миллионов погибших или 10 миллионов погибших? Или миллион погибших? Кто будет судить? Кто будет считать? Нас так долго приучали к тому, что сопоставлять цели и средства — гнусная большевистская привычка, попирающая "духовность" и "слезинку ребенка". Но что если речь идет о миллионах детей?

Человеку, наполнившему свою продовольственную корзину и занявшему очередь к кассе, не хочется думать об этом.
— Отвалите со своими книжками. Меня это не касается, — говорит он.
— Да правильно ли вы ставите диагноз? И кто вообще дал вам право лезть с диагнозами?
Так рассуждают многие люди в России. Так говорили люди в Югославии. Так говорили люди на Украине. Так говорили люди в Сирии. Наш переводчик в Дамаске сокрушался:
— До войны мы готовили к открытию новый торговый центр. Какой проект нарисовали! Какое оборудование закупили! А сегодня на кольцевой трассе могут остановить любую машину и срезать водителю кожу с лица.

Этому человеку невдомек, что между растаявшей рыночной мечтой, между неоткрывшимся торговым центром и канонадой в Джобаре существует прямая диалектическая, причинно-следственная связь.
Истории плевать на чаяния, страхи, сомнения обыкновенного человека. Она касается всех. Она сдувает с супермаркета крышу и обрушивается на ошарашенного потребителя воем реактивных снарядов и автоматными очередями.

Человек зарывает голову в песок. Он хочет одного — чтобы его оставили в покое.
— Я просто хочу нормально жить. Пусть все эти чертовы эволюции и революции окажутся дурным сном!

Они не окажутся сном. Даже из самого далекого забытья они выволокут всех нас за шиворот и заставят думать.

Вопрос лишь в том, как быстро. И какой ценой. Какой ценой.