Как бы скептически политики ни относились к научным теориям, в основе развития любого государства лежит уже написанная кем-то концепция. Один из основателей макроэкономики Джон Кейнс говорил: политики, которые думают, что, принимая решение, разговаривали с Богом, на самом деле просто повторяют тезисы, услышанные от профессора в университете. Российские политики тоже любят научные теории и схемы, особенно, пришедшие с Запада. Сейчас остро стоит вопрос выбора курса, который ляжет в основу отечественной экономической политики и позволит достичь поставленных президентом задач – обеспечить рост выше мировых темпов. Возможные для России пути обсудили эксперты Московского экономического форума.
Для России характерна связь между теорией и практикой, власти всегда стремились претворить понравившуюся концепцию в жизнь. Причем, внедряли ее, не считаясь со средствами. Научный руководитель Института экономики РАН Руслан Гринберг назвал такое поведение "принуждением народа к счастью".
"В 1917 г. мы видели принуждение к социализму, в 1991 г. – к свободному рынку. Каждый раз это заканчивалось плачевно. Из этого можно сделать вывод, что разговор о том, какая экономическая философия ляжет в основу экономической политики – важный. Сейчас целенаправленная экономическая политика у России есть лишь в риторике, на практике страна живет сегодняшним днем, вопросы решаются методом проб и ошибок. Вместо Правительства у нас – пожарная команда", – сказал Гринберг.
Современную экономическую мысль характеризуют постоянные дискуссии между рыночниками-либералами и так называемыми государственниками. Однако утопии – свободного рынка и директивного плана – которые защищают радикальные представители каждого крыла, уже умирают. В России ни одну из двух теорий нельзя применить еще и по причине низкого качества крупного бизнеса и чиновничества, считает заведующий кафедрой истории народного хозяйства и экономических учений Экономического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова Александр Худокормов.
"Пока элита больна социальным эгоизмом, и у нас ничего не получится. Что делать в этой ситуации? Не надо изобретать велосипед, надо поучиться у тех стран, которые сумели переломить аналогичную ситуацию – Сингапура, Франции. В последней для осуществления программы модернизации в послевоенный период была принята программа дирижизма. Это не мобилизационная экономика, о которой говорят в России. Дирижизм – сильный государственный сектор в промышленности, транспорте. Энергетическая часть экономики находится в руках государства, как и крупные банки, чтобы можно было модернизировать предприятия за счет госкредитов. За 20 лет такой политики Франция вновь вошла в блок развитых передовых стран", – отметил Худокормов.
От дирижизма два пути: неолиберальная модель (подразумевает приватизацию, опору на рыночные стимулы, отказ от индикативного планирования) или демократический социализм. По второму планировал пойти президент Франсуа Миттеран, но бегство капитала вынудило Францию отказаться от демсоциализма. Для России на МЭФ предложили применить вторую модель.
"Самый полезный рычаг от политики дирижизма для России – индикативное планирование, которое уже вытянуло многие страны из ямы технологической отсталости. Однако перед нами стоит еще и политическая задача: страна нуждается в сильной социал-демократической партии европейского типа. Пока у нас в стране такой партии нет, а, значит, нет ядра настоящей оппозиции", – считает Александр Худокормов.
Недостаток либертарианской и марксистской парадигм в том, что обе они озабочены вопросом распределения общественных благ, хотя главными целями должны стать развитие экономики, рост общественного благосостояния. Такие задачи сегодня ставят перед собой страны, которые идут по пути нового мирохозяйственного уклада, заявил академик РАН, советник президента РФ по вопросам региональной экономической интеграции Сергей Глазьев.
"В нем [укладе] сохраняется национальный суверенитет, сохраняется задача регулирования экономики, сочетается планирование и рыночная самореализация. Государство призвано гармонизировать интересы общества и определять правила игры. Оно интегрирует общество, отсекает те виды предпринимательского поведения, которые работают против роста общественного благосостояния, и поощряет активность бизнеса, работающую на развитие", – сказал Глазьев.
Экономическую модель необходимо адаптировать под задачи цифрового будущего. Уже существуют программы, которые могут с колоссальной точностью оценивать риски заемщиков, перспективы решения суда и даже вероятность отзыва лицензии Центральным банком. Это значит, что аналитики не нужны, программа все оценит за вас. В знаменитой формуле Маркса "труд + капитал = себестоимость" доля труда снижается, а стоимость капитала приближается к 99%, заметил член Международного союза экономистов Игорь Диденко. Многие измеряемые показатели уже перестали отображать динамику экономики.
"Простой пример: если вы покупаете электронную книжку, вы влияете не на рост традиционной экономики, а на падение ВВП. Потому что вы лишаете печатников и производителей бумаги заказов", – сказал он. Нужно анализировать процесс создания цифровой экономики, особенного внимания требует вопрос возможной социальной нестабильности, считает Диденко.
Участники дискуссии отметили, что России в некоторых сферах удалось отойти от комплексной либертарианской концепции, которая утвердилась во времена Ельцина. Однако сопряженность российской экономики с процессами в экономике мировой остается колоссальной. Если в мире настанет новый кризис и коллапс финансовой системы, это сопряжение усилит наше падение, сказал директор Центра системного прогнозирования Дмитрий Митяев:
"Мейнстрим можно рушить только вместе с системой. Нужен выход за рамки экономики. Появилось такое понятие, как наноэкономика – когда все происходит в головах людей. Нужно смотреть в эту сторону".