Протест в Ингушетии – расковырянная рана от развала СССР
Политика | Северо-Кавказский ФО

Протест в Ингушетии по поводу границы с Чечней не утихает – только теперь, кажется, он переходит в более цивилизованное русло. По последним данным, митингующие перешли на согласованную площадку – к зданию телерадиокомпании Ингушетии. Протест продолжается с четверга, к недовольным приезжал даже первый президент Ингушетии Руслан Аушев – он встал на сторону граждан, заявив, что вопрос границы нельзя было утаивать от общества.

Напомним, 26 сентября лидеры Чеченской и Ингушской республик Рамзан Кадыров и Юнус-Бек Евкуров подписали соглашение о закреплении административной границы между регионами, которая не была четко установлена со времен распада Чечено-Ингушской АССР в 1991 году. Документ предусматривает равноценный обмен территориями, однако с каждым днем появляются все новые и новые версии – почему начался протест.

Есть версия, что Чечне был отдан некий спорный регион, который всегда якобы считался территорией Ингушетии, другая версия – что на одном из участков, который отдали, опять же, Чечне, нашли нефть, поэтому ингуши возмутились. Наконец, самое простое объяснение кроетося в том, что население просто не поставили в известность, а сделали все "втихую". Впрочем, после проведения пенсионной "реформы" это не так уж и удивительно.

О том, чем может закончиться протест в Ингушетии, Накануне.RU рассказал политолог Александр Чачия.

– Александр Александрович, версии причин недовольства множатся с каждым днем – все-таки, в чем была искра конфликта?

– Дело касается достаточно застарелого спора относительно границ между Чечней и Ингушетией. В смутные времена 90-х, когда начали размежевание, принялись проводить границы не только в этом регионе, но и в других, тогда удалось сделать все достаточно мирно. Ингуши и чеченцы – родственные народы, практически один народ, и раньше до каких-то серьезных столкновений дело не доходило, все было улажено.

Но сейчас лидеры этих республик решили обменяться территориями с тем, чтобы выровнять границу, плюс еще некий клин был между ними – его тоже хотели выровнять и каким-то образом сделать это безболезненно. А безболезненно решили передать друг другу равноценные территории – это вызвало негативную реакцию у части ингушского общества. И это в принципе было ожидаемо.

На Кавказе вообще размежевание, установка границ – даже административных, не говоря уже о границе между республиками – это всегда чревато столкновениями интересов, мнений. Поэтому это делать надо очень осторожно.

– Почему получилось так неосторожно?

– В течение достаточно долгого времени федеральный центр не очень обращал внимание на такие вещи, думая, что республики сами договорятся "по-кавказски", у некоторой части политической элиты России есть такое очень упрощенное представление о ситуации на Кавказе.

Тем более в советское время, когда была Чечено-Ингушская АССР, это был очень спокойный регион, взаимоотношения между людьми были чрезвычайно доброжелательными, никаких эксцессов тогда не было. Должен напомнить, что ЧИАССР по количеству правонарушений на человека занимала последнее место в Советском Союзе.

Но это разделение привело к каким-то недоразумениям на бытовом уровне. Ингуши сочли, что при этом разделе часть исконно ингушских земель была передана Чечне. Чеченцы наоборот заявили, что большая часть чеченцев, которые исконно живут на этой земле, оказалась в Ингушетии.

Это все естественно при таких катаклизмах, которые мы пережили с распадом Советского Союза.

– Может ли это перерасти в серьезные столкновения?

– Я думаю, это не перерастет в какую-то серьезную конфронтацию. Сейчас назначен новый министр по делам Северного Кавказа – человек, который очень хорошо разбирается в ситуации на Кавказе. Я уверен, что он сможет урегулировать большинство этих проблемных вопросов. И думаю, что ситуация утрясется – до масштабных эксцессов дело не дойдет.

– Один из депутатов ингушского парламента заявлял, что местные власти могут вернуться к обсуждению вопроса. Могут ли митинги к этому привести?

– Я думаю, что этим вопросом как раз займется федеральное руководство в лице Министерства по делам Северного Кавказа. Там есть небольшая проблема, но в любом случае дело решится полюбовно – лидеры республик при посредничестве министра по делам Северного Кавказа смогут договориться безболезненно. Может быть, даже с внесением каких-то коррективов.

– Есть версия, будто на каком-то участке, отданном Чечне, была найдена нефть – поэтому ингуши взбунтовались. Как смотрите на такую версию?

– Насчет нефти я ничего сказать не могу – конспирологических версий может быть много, но то, что не было учтено мнение населения при этом, – это, я думаю, стало настоящим поводом.

Это был обмен территориями, это места особо не заселенные, но необходимо еще и согласие подавляющего большинства местного населения.

Договоренности и совпадения мнений лидеров на Кавказе – мало. Прежде чем принимать какие-то решения, особенно по передаче земель, даже по взаимным уступкам, нужно консультироваться, советоваться со старейшинами, с представителями разных родов, это дело непростое. Все, что касается земли, на Кавказе – дело непростое.

Поэтому тут нужен особый такт, особые дипломатические способности, знание ситуации, обстановки.