В сентябре Санкт-Петербург будет выбирать губернатора, конкуренцию ставленнику Кремля, возможно, составит известный экономист, экс-министр труда РФ, а ныне руководитель фракции "Партии роста" в Законодательном собрании города Оксана Дмитриева. Ключевое слово тут – "возможно", потому что Дмитриева почти в каждой программе на радио или телевидении говорит о том, что основным препятствием остается муниципальный фильтр.
В 2014 году она уже пыталась пробиться через эту стену, но тогдашний губернатор Георгий Полтавченко заранее собрал около 1 тыс. подписей муниципальных депутатов для блокирования этого самого "фильтра". Дмитриева даже обращалась в Генпрокуратуру для проверки действий Полтавченко, но это ничем не кончилось.
О том, как можно преодолеть административные барьеры на выборах, и о проблемах Петербурга, которые нужно было решать давно и которые нужно решать сейчас – она рассказала в интервью Накануне.RU.
– Ваше выдвижение пока под вопросом, потому что основным препятствием остается муниципальный фильтр. Но вы говорили, что власти могут его отдать под давлением общественности, верно?
– Не совсем так. Выдвижение всех кандидатов в данной ситуации, кроме представителей "Единой России", зависит от решения властей. В Санкт-Петербурге 90% муниципальных депутатов – "Единая Россия", а еще 9% – аффилированные с ней самовыдвиженцы и формально представители других партий. Самостоятельно пройти муниципальный фильтр никто не может. Получить подписи муниципальных депутатов иначе как из рук власти невозможно. Предоставит ли власть оппозиционным кандидатам муниципальный фильтр? Да, безусловно. Предоставит ли власть возможность пройти муниципальный фильтр реальному конкуренту, то есть тому, кто может победить? Почти невероятно. Пока такого не случалось. При этом оппозиция будет допущена к выборам, каждый получит свои проценты, но не более того.
– То есть у оппозиции будут "технические кандидаты"?
– Они даже не "технические", нельзя сказать, что Бортко – "технический кандидат", он вполне достойный кандидат, со своими убеждениями, позицией, есть масштаб личности. При этом выборы он не сможет ни выиграть, ни создать условия для второго тура. Эта ситуация не специфическая для Петербурга, она типична для всех регионов.
Что касается давления на власть – это, скорее, не давление, а консолидированная позиция всех оппозиционных сил (системных и несистемных) и широкой общественности, что выборы без фактического участия реального сильного кандидата не будут поддержаны. Если бы вся оппозиция отказалась от выдвижения и сказала, что они в выборах не участвуют, если не будет зарегистрирован самый сильный кандидат – тогда это могло бы оказать какое-то влияние. Но, поскольку такого нет и не было, то говорить о значимом общественном давлении на власть не приходится.
– Звучит, как ультиматум…
– Скорее, единая позиция. Например, в 1995 году список "Яблоко" не регистрировали, и тогда Егор Гайдар, который возглавлял "Выбор России", сказал, что если "Яблоко" не зарегистрируют, то это нелегитимные выборы, и "Выбор России" в таких выборах участвовать не будет. В итоге это заявление сыграло свою роль. Примечательно, что в итоге список "Яблока" прошел в Думу, а список "Выбора России" нет. Но за последние 25 лет никто подобного не делал. Поэтому политического давления на власть со стороны оппозиции и общественности нет, а закон, наличие муниципального фильтра и состав муниципальных депутатов – на их стороне. В данной ситуации власть может подбирать конкурентов, ничего не нарушая и проводя выборы относительно честно, в отличие от губернаторских выборов 2014 года, когда был букет нарушений в целях недопущения меня на выборы.
– А митинги, массовые протесты общественности – это не может сыграть роли?
– А митинги по поводу чего? Фильтр будет предоставлен Бортко, скорее всего, и кому-то из демократов. И тот, кому дадут возможность участвовать в выборах, будет счастлив.
– Если, например, официально Оксану Дмитриеву не допустили до выборов, общественность почувствовала нечестную игру, возмутилась – начались протесты в пользу выдвижения кандидата. Это не может быть давлением?
– Общественность и многие представители оппозиции уже давно в эту игру играли и с большим азартом. Без конца муссировался тезис о том, что есть много кандидатов от демократических сил, всем нужно предоставить возможность участвовать, каждый заявлял о своем высоком рейтинге и огромном опыте, тем самым было сделано все для размывания в общественном сознании понимания того, кто является реальным сильным соперником. Была большая активность и желание поучаствовать в кастинге спарринг-партнеров, хотя все это было замаскировано под дискуссию о праймериз среди оппозиции. Поэтому после таких дискуссий нет моральных оснований апеллировать к народному протесту.
Во-первых, люди не до конца понимают всю ситуацию. Во-вторых, те представители оппозиции, которые будут в итоге допущены, которым будет дана возможность пройти муниципальный фильтр, они же не будут говорить, что мы его получили из рук власти – они будут говорить, что, мол, мы работали, мы добивались, мы нашли взаимопонимание с муниципальными депутатами, а Дмитриева не добивалась.
В данной ситуации каждая системная и несистемная партии, отдельные политики будут решать свои проблемы. Никто не хочет отказываться от решения своих политических проблем, для многих и партий, и политиков сам факт участия в губернаторских выборах без всяких шансов на победу – это дополнительная раскрутка, получение каких-то политических дивидендов.
Если общественного давления на власть нет, то только она сама может осуществить переход от фактически референдума о доверии – к выборам. При этом сделать это могут только федеральные власти, а не "кандидат от власти" на губернаторских выборах. Потому что смешно думать, что сам "провластный" кандидат, даже если он честный, порядочный и сильный, будет создавать условия для своего главного конкурента и предоставлять ему все условия для победы. Его назначили и послали на референдум, а он вдруг отказывается от назначения и организует выборы. Фантастический сценарий!
– То есть без сильного кандидата выборы становятся "референдумом"?
– Да. Выборы могут быть при отмене фильтра, а сейчас это референдум о доверии. Хотя иногда и референдумы о доверии проваливаются, как было, например, в Приморье, Владимирской области, Хабаровском крае. Но это не потому, что там были конкурентные выборы, – просто там народ отказал в доверии "провластному кандидату" при отсутствии реальной альтернативы.
– Представители власти плохо работали на местах?
– По-разному. Но общее то, что во всех указанных регионах имел место не только протест народа, но и протест элиты (как во Владимирской области) или раскол элиты (как в Хабаровском крае и Приморье).
Когда протест народа попадает в резонанс с протестом или расколом элит, тогда референдумы о доверии дают отрицательный результат. Однако это не значит, что за провалом референдума следуют реальные выборы. Назначается следующий референдум с другим провластным кандидатом.
– Вы говорили, что на муниципальных выборах "Партия Роста" будет взаимодействовать со штабом Навального – а на губернаторских выборах? Вообще, зачем вам это?
– Все-таки о губернаторских выборах рано говорить – не совсем понятно, в каких условиях они будут проходить, каковы будут действия с учетом муниципального фильтра, кто будет окончательно выдвинут. Навальный, скорее всего, будет призывать голосовать "за любого, кроме Беглова". Мы, "Партия Роста", и я лично – этот лозунг поддерживать точно не будем. Точно так же мы не будем поддерживать откровенно слабого кандидата от оппозиции только потому, что он оппозиционный кандидат. Мы полагаем, что это вредно в долгосрочной перспективе для самой оппозиции.
Выдвижение и поддержка слабого оппозиционного кандидата, очевидно неприспособленного для управления таким мегаполисом как Санкт-Петербург, приводит к обнулению потенциала оппозиции и внедрению в общественное сознание мысли, что никаких сильных лидеров, способных взять власть, у оппозиции нет. У общества возникнет привыкание к тому, что у оппозиции в наличии только эпатажные, либо чудаковатые, либо неумелые кандидаты. Мы не можем безответственно призывать голосовать за человека, который не может управлять городом. Кандидат может быть "прекрасной души человек" и очень стойких демократических убеждений, но если он не руководил даже тремя людьми и не имеет никаких навыков, не может провести ни одного результативного совещания, мы не можем рекомендовать своим избирателям голосовать за него.
Если говорить о взаимодействии на муниципальных выборах – в основном мы работаем с гражданскими активистами, с нашими собственными активистами, которые уже имеют опыт отстаивания жилищных, гражданских прав, отстаивали парки, скверы. По поводу взаимодействия с другими оппозиционными силами – если с "Яблоком" мы раньше находили возможность взаимодействия, то с появлением там Каца это стало крайне затруднительным. Хотя со многими "яблочниками" и бывшими "яблочниками" мы сотрудничали и будем сотрудничать. Флаги меняются, технологи приходят и уходят, а люди остаются, и мы прекрасно знаем, кто на что способен, кто может стать реальным депутатом и может реально бороться на муниципальных выборах за общее дело.
Что касается штаба Навального, то поскольку штаб на муниципальных выборах возглавляет достойный человек, в прошлом муниципальный депутат – Александр Шуршев, то я полагаю, что взаимодействие будет плодотворным. Он прекрасно понимает специфику работы, понимает, сколько будет "засланных казачков", и что это будет тяжелая борьба, а потом будет тяжелая работа.
– Хоть вы и говорите неопределенно о своем участии в губернаторских выборах, но все же выступаете в различных программах с критикой властей и обсуждением проблем Петербурга - чувствуете ли давление со стороны властей из-за этого?
– Давления со стороны властей я не чувствую. В данной ситуации у них и нет никакой необходимости давить, потому что я как человек, хорошо знакомый с ситуацией в городе, могу зафиксировать, в каком тяжелом состоянии команде Беглова достался город, и с какими объективными трудностями они столкнулись.
– А поддержка со стороны избирателей есть?
– Поддержка есть, но, с учетом позиций различных представителей оппозиционных системных и несистемных партий, она размывается.
– Если представить, что вы все-таки прошли муниципальный фильтр, выиграли выборы – какими будут ваши первые действия на посту губернатора?
– Есть оперативные действия, которые нужно предпринять: нужно разбираться с бюджетом. "Партия роста", начиная с 2016 года, готовила альтернативные бюджеты Санкт-Петербурга. В них все расписано – какие расходы следует сократить, какие программы увеличить, где найти дополнительные доходы. Поэтому с финансами и бюджетом разбирались бы в соответствии с проектировками альтернативного бюджета. Первое, что я бы предложила – это корректировка бюджета. Попыталась бы исправить то, что еще можно будет исправить в сентябре, хотя останется только последний квартал. Далее, второй оперативный вопрос – это подготовка к зиме, чтобы не повторилась ситуация этого года.
Далее, весь комплекс вопросов, которые я бы охарактеризовала, как "чистка авгиевых конюшен". В городе очень много наболевших проблем, с каждой из которых надо разбираться: Пулковская обсерватория, Исаакиевский собор, метро, выплаты по Западному скоростному диаметру, целесообразность строительства Восточного радиуса, накопленные обязательства города по соглашениям о государственно-частном партнерстве, которое нужно пересматривать, потому что там накопленных обязательств города на 330 млрд рублей (это, кстати, выявила бегловская команда), огромное количество инвестиционных договоров предоставления без торгов целевым назначением участков и объектов недвижимости (их около 500, их все нужно проверять и смотреть, какие там обязательства, какая задолженность инвесторов, что выполнено, что подлежит расторжению). Это и есть расчистка "авгиевых конюшен".
А есть и стратегические задачи. Я полагаю, что у России "есть нефть, газ и Петербург". Огромный историко-культурный потенциал, уникальный исторический центр, связанный с ним пласт соответствующих историко-культурных, архитектурно-реставрационных отраслей и видов деятельности, формирующих культурно-туристический, образовательный кластер – это важнейшее конкурентное преимущество не только Петербурга, но и России. И стратегическое направление его развития. Второе стратегическое направление – это развитие Петербурга как крупного научно-образовательного комплекса, чтобы вернуть Петербургу то, что было на конец советского периода – научно-производственный центр с самой высокой долей занятых в научно-исследовательских, опытно-конструкторских работах. В целом должна быть стратегия, продвигающая Санкт-Петербург как научно-образовательный центр всей Северной Европы.
И третье направление – это логистика, транспортный узел. В принципе оно и сейчас развивается, но нужно более рационально оптимизировать транспортные потоки и строительство транспортной инфраструктуры.
– А самая нашумевшая проблема, о которой, кажется, слышала уже вся страна – что в Петербурге проблемы со снегом – что делать с этим? И почему не справился Александр Беглов?
– Он объективно не смог с ней справиться. Даже если бы я сейчас была временно исполняющим обязанности – я бы тоже с ней не справилась. Я с этой проблемой давно разбиралась. Собственно, снег заставил досрочно уйти в отставку Матвиенко, и системы уборки снега так и не было создано – ни при ней, ни потом. Были какие-то импульсивные закупки техники в 2010 году, строительство снегоплавильных пунктов, но достаточного объема техники, специалистов ручного труда, технологии, маршрутизации – как не было, так и нет. Если 10 лет ничего не делалось, то за 2 месяца ничего не отладишь, даже технику не закупить, только лопаты.
Поэтому мы каждый год в каждом нашем альтернативном бюджете предлагали поправки на выделение дополнительных средств на закупку техники и вообще на уборку улиц от снега улично-дорожной сети. Каждый раз наши поправки отклонялись и даже подробно не обсуждались, ко всему относились достаточно равнодушно как в Смольном, так и в ЗакСе.
Поэтому, естественно, если системы нет, техники нет, если по факту в Москве ручной уборкой занималось до 30 тыс. человек, а у нас на всю улично-дорожную сеть без кварталов, за исключением Невского проспекта, вообще оставалось 100-150 человек… А в городе 4 тыс. улиц. Один человек на 40 улиц может убрать тротуары? Это какие-то слезы и смех! В Москве привлекается до 60 тыс. единиц техники, а у нас 1,5 тыс. Понятно, что в Петербурге может быть в два раза меньше, в четыре раза меньше, чем в Москве – но не в 60 раз.
А то, что у нас один кровельщик приходится на 15 домов, крыши которых подлежат очистке? И в этом тоже есть проблема. А сложность уборки у нас гораздо больше, ведь у нас большой старый центр, лицевые фасады примыкают к тротуарам, туда же стекают водостоки с крыш.
Поэтому в данной ситуации Беглов теоретически не мог организовать уборку. Другое дело, что я бы просто сразу ввела бы режим чрезвычайной ситуации, как мы и предлагали. Сразу честно сказала бы, что ничего нет, системы нет, техники нет, людей нет – убираем, как можем, привлекаем, кого можем.
– С местными проблемами все понятно, а что делать с федеральными? Может ли губернатор как-то смягчить проблемы пенсионной "реформы", "мусорной реформы"?
– Вопрос уборки снега, сохранения исторического центра – это город может сделать. Пенсионные вопросы, снижение реальных доходов населения – это федеральные проблемы. Если пенсионная "реформа" – конфискационная, не совместимая с реалиями рынка труда, то город своими силами и возможностями бюджета не сможет это компенсировать. Нужно четко понимать, что может сделать город, а что нет.
Если говорить о социальных вопросах, то в Санкт-Петербурге социальный комитет – квалифицированный и хорошо работающий. И законодательство в этой области хорошо проработано: достаточно большой объем различных видов социальной помощи, социальных пособий. Но это касается только социальной защиты. Что касается здравоохранения и образования, то здесь из-за хаотичной застройки и беспредела застройщиков и вследствие раздачи земельных участков без социальных обременений, накопилось сильнейшее отставание по обеспеченности школами, детскими садами и медицинскими учреждениями. Бывший строительный вице-губернатор Игорь Албин (самый эффективный в команде Полтавченко) стал с этим бороться и создавать систему социальных обязательств для застройщиков, но не успел развернуться. Эту линию надо продолжать: застройщики должны платить за социальную инфраструктуру.
– В конце марта 2017 года на Московском экономическом форуме вы говорили, что экономический кризис в стране рукотворен – он создается действиями Центробанка и Правительства. Прошло два года – что-нибудь изменилось?
– Нет, ничего не изменилось, все то же самое.
– А можно ли сказать, смотря на последние антисоциальные реформы и высказывания, что экономический кризис дополнился политическим?
– На мой взгляд, политического кризиса пока нет, и даже социального взрыва не было, хотя, конечно, пенсионная "реформа" этого заслуживала. То, что не было социального протеста в связи с пенсионной "реформой", во многом связано со спецификой того поколения, на кого пришелся основной удар. Потому что это как раз это поколение – от 45 до 56-57 – менее всего склонно к коллективным протестным действиям и социальной самоорганизации. Более старшее поколение вышло из социалистических коллективов, они и выходили в 2005 году по поводу монетизации льгот, перекрывали магистрали и тогда отстояли свои позиции. Более молодое поколение объединяется и коммуникации поддерживает через соцсети, у них формируется своеобразный "цифровой" коллективизм и установка на открытое отстаивание своей гражданской позиции. А поколение, которому от 45 до 57 лет – менее всего склонны к социальной самоорганизации, они строили свою трудовую биографию, максимально отстраняясь от государства индивидуально, либо в небольших коллективах, часто в теневой сфере, они привыкли выживать сами, ничего не требуя от государства. Это один из факторов, который повлиял на отсутствие масштабных протестов.
Кроме того, системные оппозиционные партии, представленные в парламенте, вяло реагировали на пенсионную "реформу". Поэтому симптомов политического кризиса я не вижу. Темпы экономического роста перешли в позитивную фазу, хотя сейчас снова замедлились, притом, что реальные доходы населения не растут уже четыре года подряд. С 2015 по 2017 год – они падали, в 2018 году – задержались на нулевой отметке. Люди так или иначе голосуют от кошелька.
Поэтому снижение реальных доходов и пенсионная "реформа", безусловно, привели к сильному социальному разочарованию и снижению рейтинга власти. Но это разочарование еще не перешло границу, где разочарование превращается в активный социальный протест и политический кризис.