2020-й год выдался непростым и для всего мира, и для постсоветского пространства. В чём-то он даже напоминает конец восьмидесятых, когда волна политической нестабильности захлестнула всю территорию СССР, а в Закавказье и Ферганской долине началось кровопролитие. При этом, если сейчас в Карабахе удивляет масштаб вооружённого противостояния, то беспорядки в Бишкеке можно назвать вполне ожидаемыми. В "самой демократичной" республике Средней Азии без них вообще редко проходит очередной цикл смены власти. Однако в чём причина того, что в Киргизии и на сей раз не удалось провести выборы спокойно? В какой степени это обусловлено вмешательством внешних сил? Способна ли вражда кланов дестабилизировать обстановку во всём регионе? Читайте в материале Накануне.RU.
По мнению кандидата политических наук Сергея Кожемякина, прошедшие в Кыргызстане выборы оказались обычными и необычными одновременно. Обычными – потому что за места в Жогорку Кенеше (парламенте) боролись влиятельные элитные группы, которые в условиях республики представляют собой сплав клановых, родовых и бизнес-интересов. Соответственно, базируются они не на идеологической основе, а отражают стремление этих групп быть допущенными к ресурсам – бюджету, освоению зарубежных кредитов и т.п.
Отличия же нынешней кампании заключаются в том, что власть отказалась соблюдать баланс интересов. Как рассказал Накануне.RU эксперт, в ходе выборов 2010 и 2015 годов в парламент (а, следовательно, и в правительство, поскольку в Кыргызстане кабинет министров формируется парламентским большинством) были допущены ведущие элитные группировки – причём опирающиеся как на электорат северных регионов, так и на южные области. За бортом оставались силы, не имеющие достаточного потенциала для влияния на процесс голосования и последующего оспаривания результатов.
На этот раз победителями были объявлены партии, во-первых, тесно связанные с властью, а, во-вторых, представляющие интересы ограниченного числа кланов. Так, партию "Биримдик" "курировал" брат президента Асылбек Жээнбеков – член влиятельного южного клана Жээнбековых. А партия "Мекеним Кыргызстан" – это проект клана Матраимовых, тоже южного. При этом широко использовался подкуп избирателей, давление и тотальное информационное доминирование.
Другими словами, от дележа "властного пирога" были отсечены многие другие группы, в том числе достаточно влиятельные. Среди них те, что были представлены в действующем пока составе парламента – "Республика – Ата-Журт", "Ата Мекен", "Бир Бол" и частично Социал-демократическая партия.
Этими силами, а также присоединившимися к ним более мелкими группами был организован протест, завершившийся взятием Белого дома. Прогнозировать, что будет дальше – очень сложно. Во-первых, нет полного единства среди этого оппозиционного конгломерата. Во-вторых, силы, сгруппировавшиеся вокруг президента, не собираются сдавать власть. Это может привести к двум сценариям: либо силовое противостояние, либо торг с допуском к власти различных кланов.
Если проводить исторические параллели, то напрашивается ситуация 2005 года, когда в результате столь же сомнительных выборов подавляющее большинство мест получила проакаевская партия "Алга Кыргызстан". Это привело к перевороту, но путем закулисных переговоров был заключен консенсус. Президентом стал Курманбек Бакиев, а избранные с огромными нарушениями депутаты остались в своих креслах.
"Что до "демократических выборов", то они дискредитированы настолько, что события в Кыргызстане могут стать лишь очередным подтверждением истины: при эксплуататорском строе выборы и все другие демократические институты служат прикрытием господства правящего класса. В таких обществах, как кыргызское, это имеет сильный налет архаических полуфеодальных практик. Но сути это не меняет. Пока не изменится социально-экономический строй, выборы останутся игрушкой в руках имущих групп", – считает Сергей Кожемякин.
Беспорядки, начавшиеся в Бишкеке после оглашения итогов парламентских выборов, негативно скажутся на проектах регионального сотрудничества в Центральной Азии, но всё же не станут детонатором для взрыва стабильности в регионе, считает директор центра исследовательских инициатив Ma'no Бахтиёр Эргашев.
"Для любого аналитика, занимающегося изучением Центральной Азии и в частности, Кыргызстана, было совершенно ясно, что результаты выборов будут оспорены, с ними не согласятся и это станет основой для того, чтобы начал раскручиваться виток поствыборного конфликта. Это для Киргизии не является новостью, это становится, скажем так, не очень хорошей традицией. Всё получилось, как мы и предвидели — проигравшие партии были не согласны с результатами выборов и уже на следующий день мы видим очень серьёзные последствия — власть, ослабленная всеми предыдущими революциями, зашаталась и, как мне кажется, нас ожидают тревожные времена. Раскачка ситуации произошла бы при любом исходе — та же оппозиция очень неоднородна и конфликтует между собой. Так что если бы часть её прошла [в парламент], другая часть оказалась бы недовольна и выступила бы против этого", – рассказал он Накануне.RU.
Сейчас очень много говорится о вмешательстве в дела Кыргызстана внешних сил, не только Запада, но и Турции, якобы пытающейся создать зону своего влияния во всей Центральной Азии вплоть до Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР. Однако Бахтиёр Эргашев обращает внимание на то, что ситуация гораздо сложнее.
Главная проблема функционирования политической системы постсоветской Киргизии, по мнению эксперта, заключается в том, что межклановые противоречия усиливаются внешними факторами: фактором внешнего воздействия, фактором внешнего финансирования и, в результате, фактором внешнего управления. Кланы, поддерживаемые и финансируемые извне и работающие по той повестке, которую формируют внешние силы, это главная беда политической системы Кыргызстана. Помимо этого они подпитываются финансово ещё и ОПГ.
Вмешательство в политическую жизнь могут осуществлять и ряд исламских фондов, представляющих монархии Персидского залива, они осуществляют финансирование тех или иных групп и структур. Поэтому говорить, что только какая-то одна сила спонсировала эти выступления, не стоит. Вполне вероятен вариант, что определённые политические силы финансировала и российская сторона.
"Конкуренция политических партий представляет очень хорошую возможность для внешнего вмешательства, внешнего манипулирования, и Кыргызстан представляет очень интересный полигон, когда партии, вроде бы выступающие за интересы социальных групп, на самом деле оказываются марионетками внешних сил, внерегиональных стран и криминальных групп и кругов", — рассказал директор центра исследовательских инициатив Ma'no.
Как отмечает эксперт, в результате переворотов в Киргизии государство и общество слабеют, и основными выгодоприобретателями революций становятся ОПГ самых различных форматов, все это приводит к усилению того, что в самой Киргизии называют "чёрные" — организованных преступных группировок, сильно связанных и с наркотрафиком.
Это, конечно же, не может не беспокоить соседей, поскольку есть понимание того, что каждая такая конфликтная ситуация, связанная с с внутриполитическими процессами в Киргизии, очень негативно сказывается на общерегиональной стабильности. Ведь страны Центральной Азии переплетены и в вопросах экономики, и в вопросах гуманитарных, когда сотни тысяч и миллионы людей имеют родственников по обе стороны границы, это касается не только Узбекистана и Киргизии, но также и Таджикистана и Казахстана.
И у стран региона есть понимание того, что после каждых выборов в Киргизии нужно принимать меры, чтобы купировать угрозы, исходящие из взбаламученной очередным переворотом страны. Так, уже сейчас под вопросом может оказаться проведение в Киргизии Третьей консультативной встречи глав государств Центральной Азии, которая была намечена на осень этого года. Со сложностями может столкнуться и продвижение проекта строительства железной дороги Китай-Киргизия-Узбекистан. Эксперт напомнил, что узбекские и китайские переговорщики уже выходили на договорённости с нынешним правительством, а теперь этот проект может ожидать очередная остановка и начало нового раунда переговоров уже с новыми властными группировками в Киргизии.