Новость о том, что президенту Турции Реджепу Эрдогану подарили карту тюркского мира буквально взорвала рунет. Дело в том, что подарок вручал лидер Партии националистического движения Девлет Бахчели, а на карте изображён ареал проживания тюркских народов – от Малой Азии до Якутии включительно. В самом факте публикации такой карты нет ничего сверхъестественного, но контекст мероприятия выглядит неоднозначно. Не стремятся ли турецкие националисты к лидерству во всём тюркском мире? Ведь Эрдоган и без этой карты немало сделал для укрепления отношений с соседним Азербайджаном. На днях Совет сотрудничества тюркоязычных государств был переименован в Организацию тюркских государств - налицо движение к надгосударственному объединению, вместо простого сотрудничества родственных по языку стран. При помощи Анкары Баку удалось занять неподконтрольные с 90-х годов земли Нагорного Карабаха. Турецкие "Байрактары" стали важнейшим символом этой войны, а после победы Эрдоган уже несколько раз приезжал в Азербайджан и встречался с президентом Ильхамом Алиевым. В том числе, и на местах недавних боёв. В этом многим видится начало масштабной турецкой экспансии. Насколько вероятен такой сценарий попытался разобраться корреспондент Накануне.RU.
Турция занимает весьма своеобразное положение в современном мире. С пятидесятых годов прошлого века страна является членом НАТО (ради вступления в альянс турецкий контингент был отправлен на Корейскую войну, причём турки сражались там бок о бок со своими давними противниками - греками). Сейчас турецкие вооружённые силы – одни из мощнейших в НАТО, а на авиабазе в Инджирлике находятся американские войска. Анкара принимала участие в создании Совета Европы. И, хотя Турция уже несколько десятилетий не может вступить в Евросоюз, основные торговые партнёры страны находятся на Западе – это Германия, США, Италия и Россия. При этом заданный при Ататюрке вектор европейского развития постепенно сходит на нет. В политике усиливаются религиозный и националистический элементы.
Сотрудничество с Россией развивается весьма активно и без конструкцией вроде "миров". Обе страны покупают друг у друга продукцию АПК, российские компании строят АЭС, а на турецких верфях заложены ледоколы по российским заказам, а небо над Малой Азией теперь под защитой С-400. Эти комплексы ПВО ранее поставлялись на экспорт только Китаю. С другой стороны политические отношения с Анкарой у Москвы несравненно хуже, чем с Пекином и порою оказываются на грани вооружённого конфликта.
Директор Центра исследовательских инициатив Ma'no Бахтиёр Эргашев отмечает, идеи объединения близких по крови, по истории, по культуре по языку народов есть везде. Можно вспомнить идеи панарабистов 1950-60-х гг.. которые хотели объединить арабские страны. Была даже попытка объединения сирийского и египетского государства, которое потом благополучно снова распалось. Надо всегда различать трепетное ожидание со стороны тех или иных групп интеллектуалов, которые выстраивают концепции, предлагают определённые проекты, зачастую очень далекие от политических и экономических реалий и реальной политики.
"Сейчас Турция на волне экономического взлёта, который переживала в последние 20 лет, начинает претендовать на лидирующую роль в тюркском мире и не только в тюркском, но и в исламском мире. В принципе, у Турции есть потенциал, чтобы стать региональной державой, иметь голос и влияние в Южной Европе, Средиземноморье, Ближнем Востоке и, может быть, даже на Кавказе. Но насколько потенциал Турции реально способен объединить экономически, политически культурно и духовно большое пространство, которое находится восточнее Каспия? Центральную Азию; Кашгар – то, что сейчас называется Синьцзян-Уйгурским автономным районом; тюркские народы России? Мне представляется, что потенциала Турции не хватит на то, чтобы предложить тюркскому миру видение. У проекта довольно сильное внешнее противодействие, которое никогда не будет ослабевать. В таком большом тюркском проекте не заинтересованы ни Иран, ни Россия, ни Китай. У этих стран есть возможности – и политические, и экономические, чтобы либо сдерживать этот проект, либо предлагать альтернативные варианты. Я не думаю, что существует серьёзная основа для того, чтобы говорить о создании какого-то общетюркского государственного образования, или интеграционного объединения с серьёзными наднациональными полномочиями. Этого я не ожидаю. Но идея у тюркского единства будет жить среди общественности и определённой части тюркоязычной интеллектуальной элиты", - рассказал эксперт Накануне.RU.
Политолог Дмитрий Михайличенко считает, что с точки зрения геополитических интересов это безусловно опасная для России тематика. По его мнению, актуализация пантюркистской активности Турции не случайна, но говорить о том, что она происходит сейчас, в одном моменте – не стоит. Геополитика мыслит хронологией более длительной, и планомерная работа в этом направлении была. Характерно, что протурецкие организации – Совет сотрудничества тюркоязычных стран, Парламентская ассамблея тюркоязычных стран действуют уже давно и имеют свою инфраструктуру влияния. Турция планомерно формирует свой образ будущего в Центральной Азии. У них есть инструменты влияния, мягкая сила – это турецкие лицеи, религиозная деятельность и т.д.
За Центральную Азию и шире – за постсоветское пространство борется ряд акторов – Запад, Турция, Китай и Россия, считающая себя доминирующей. Пантюркистские идеологемы в Казахстане или Узбекистане используются для уравновешивания будущего устройства этого региона. Здесь идёт конкуренция между пророссийским вектором, прокитайским и протурецким.
"Я думаю, что это прямой геополитический конкурент. Можно посмотреть по Нагорно-Карабахскому кризису, войне, по сути, - она имеет свои отголоски и в Москве, и в республиках Поволжья. Потенциально это опасная тема, не случайно, что в девяностые, в период парада суверенитетов турецкое влияние в Татарстане и Башкирии было очень серьёзным, а сейчас его минимизируют. Россия – это многонациональное, многоконфессиональное государство. Тюркоязычного населения будет больше – без сомнения. Это и татары, и башкиры, и выходцы из Центральной Азии. Тюркоязычный компонент в российском обществе будет усиливаться и тут вопрос гармонии актуален. То, что турецкие силы могут использовать этот фактор для подрыва уровня лояльности в российском обществе – сомнений нет. Но я – сторонник гармоничного, демократического развития, где нужно уважать интересы друг друга и тогда фактор внешнего воздействия будет менее значим", - подчёркивает Дмитрий Михайличенко.
Важный момент заключается в том, что какое-то сотрудничество на основе языковой общности – это один вопрос, который не обязательно подразумевает создание общего государства или военного союза. Сотрудничество Турции и Азербайджана – пример яркий, но локальный. Речь идёт не просто о тюрках, а о двух соседних государствах. В Средней Азии исторический опыт и культурный контекст уже совсем иные. Неслучайно, например, Туркменистан не спешит вступать в Совет тюркских государств, оставаясь там лишь наблюдателем.
Бахтиёр Эргашев обращает внимание на то, что идеи тюркской солидарности, единства, конечно же, присутствуют в общественном сознании любой тюркской страны, тюркского народа. Никто никогда не против того, чтобы дружить, общаться. Но как только этот вопрос выходит в плоскость политической практики, то сразу выясняется, что ни элиты, ни большинство народа не готовы к тому, чтобы объединяться в рамках новых государственных структур или наднациональных объединений.