Как запретить себе самому брать кредиты?
Экономика | В России

Властей сильно волнует высокая закредитованность населения, о чем говорят все финансовые чиновники, уже каждый четвертый гражданин имеет как минимум три кредита, а то и больше, и даже несмотря на повышенную ключевую ставку ЦБ, кредиты и ипотеки продолжают свое шествие по кошелькам общества. Более того, речь идет уже о долгах, сравнимых с годовым бюджетом государства — около 30 трлн рублей. Чтобы справиться с этой ситуацией как-то наверняка, был придуман механизм самозапрета на взятие кредитов. В законе предполагается, что можно будет неограниченное количество раз подать заявление, и информация о самозапрете появится через несколько дней в кредитных историях. Предполагается, что это сделает невозможным оформление большинства видов кредитов. По планам, закон должен был вступить в силу в 2024 году, но теперь его переносят на 2025 год, а там кто знает, может быть, снова перенесут? Да и будет ли вообще работать этот самозапрет? Своим мнением о ситуации с Накануне.RU поделился экономист, директор Института нового общества Василий Колташов.

— Что это за механизм самозапрета, может ли он быть эффективен, на ваш взгляд?

— Механизм самозапрета на кредиты похож на кодирование от алкоголизма, когда человек уже не может сам остановиться, когда его затягивает, и в этот момент родственники ведут подписывать бумагу, условно говоря, где он говорит, что отказывается брать кредиты, сам устанавливает самозапрет на кредитование, а если где-нибудь ещё подпишет что-нибудь, это все не считается. Вот как это может пониматься, как этот механизм может работать.

Конечно, этот механизм довольно странный, потому что в принципе он не снимает проблему огромной массы просроченных кредитов, очень много людей не справляются с долгами. У нас порядка 21 млн человек было зафиксировано в этом состоянии осенью 2023 года. Это также не снимает проблему выдачи кредитов тем людям, которые могут в результате надорваться. Но надо сказать, что все-таки ипотечные кредиты граждане точно стараются платить изо всех сил, с ними таких больших проблем, как по другим кредитам, нет.

— Что вообще происходит с кредитованием населения? Откуда проблемы неподъёмных кредитов?

— Первая проблема — высокая кредитная активность. Банк России пытается её решать посредством повышения ставки, то есть вот эта ставка в 16% не инфляцией по большому то счёту вызвана. На ослабление рубля, на инфляционные процессы были даны другие ответы: был президентский указ, требующий от компаний-экспортёров продавать валютную выручку, что обеспечило поддержание курса национальной валюты, были у нас правительственные меры по тем же куриным яйцам — было принято решение запустить как можно больше импортных куриных яиц для того, чтобы увеличить предложение на рынке в целом. Не в конкретных супермаркетах, мы их не увидели, но для того, чтобы в пищевой промышленности был поток куриных яиц из Турции, из других стран, и таким образом, дефицит был ликвидирован, а дальше произошло успокоение цен. То есть правительство реагировало на инфляцию, и это был достаточно эффективный механизм, учитывая, что компании-экспортёры начали продавать валютную выручку, и падение рубля прекратилось.

К Банку России это отношение не имеет, Банк России растерянно наблюдал за тем, что происходит с рублём, Набиуллина что-то там пыталась говорить, но в основном это было не очень понятно.

А вот в случае с должниками — здесь ясно, что повышение ставки должно охладить кредитную активность, дорогой кредит делает более сложной жизнь тех, кто будет брать эти деньги, то есть понятно, что вам нужно иметь больший первоначальный взнос. То есть вам нужно копить. Но, понимаете, копить люди могут по-настоящему только в условиях стабильного рубля. То есть рубль должен быть устойчивым. Понятно, что он недооценён, но когда происходит падение на 90% — не на 9%, не на 19%, а на 90%, — я говорю о ситуации 2022-2023 годов, то, конечно, какие тут сбережения? Тут панические продажи и пузыри на рынке недвижимости ещё больше, вот с этими пузырями как раз Банк России и борется. Но проблема в том, что, несмотря на очень дорогой кредит, это не останавливает людей, которые постоянно берут кредиты. Во всяком случае, ипотечные кредиты и микрокредиты.

— Это, судя по всему, основная, глобальная проблема, есть ли какие-то ещё?

— Вторая проблема — это незащищённость недвижимого имущества граждан. Микрофинансовые организации были бы гораздо в худшем положении, если бы нельзя было отнять квартиру у пенсионера, который по глупости пошёл и подписал кредит на то, чтобы купить новый холодильник. Вот представляете, получается, что можно начинать охоту на это имущество, и одолжив 30 тыс., можно забрать имущество на 3 млн! Да, тут стоит вопрос суда, потому что по закону нельзя выплачивать больше какой-то доли доходов, но это же суд — нужно нанять юриста, а у фирмы этой уже есть юрист, она раздавит этого пенсионера в судебном разбирательстве и заберёт его имущество, потому что пенсионер этот будет не защищён. То есть тот, кто платит деньги, у того есть и специалисты, которые его защищают, специалисты права. Жилье должно быть неотторжимо на основе конституционного права на жилье, потому что это право должно выражаться прежде всего в двух вещах: нет налогов на жилье, это частично налог на имущество физических лиц, и вторая часть — человека нельзя лишить этого жилья на том основании, что он какую-то бумажку подписал, а иногда якобы подписал и получил там какие-то жалкие деньги на то, чтобы решить свои проблемы.

Ещё одна проблема касается экономического образования — у нас три десятилетия идёт борьба с так называемой финансовой безграмотностью. Неолиберальные экономисты ведут беспрерывную проповедь о том, что такое хорошо, что такое плохо. Учебники у нас скопированы с американских, вроде бы, должна быть по этой чисто формальной логике финансовая грамотность очень высокой, а на самом деле проблема гигантская, люди становятся жертвами мошенников постоянно, и некоторые мошенники являются кредиторами. В целом, люди берут кредиты необдуманно, не умеют просчитывать свои возможности. Не все понимают, какую роль играют банки, микрофинансовые организации, чем они являются на самом деле. И эта ситуация тоже очень важна, потому что без исправления, коренного и очень решительного исправления преподавания экономики и финансов везде — от школы до колледжей и вузов — люди будут жертвами мошенников и недобросовестных кредиторов постоянно, в огромных количествах, потому что они просто не понимают, с кем имеют дело. Им всякую ерунду рассказывают, а важные экономические, базовые вещи не преподаются.

— Что при этом происходит с процентной ставкой, в тех же микрокредитах она просто убойная?

— Это ещё одна проблема — почему процент может у нас быть таким большим, почему он может так скакать? Может быть, нужно установить максимальный ссудный процент, то есть защитить с этой стороны должников? Чтобы нельзя было взимать любые деньги, любые пени начислять, порой даже незаконные? И вот тут тоже проблема, потому что если бы хотя бы у нас существовал максимальный ссудный процент, который можно взимать с гражданина, равный ставке Банка России плюс 1-2%, то есть банковская прибыль, условно говоря, всё было бы лучше. Я не говорю о том, что ссудная ставка процента могла бы быть установлена по закону, как во времена Екатерины II — максимально в 6%, а что выше 6% — это ростовщичество. Если бы гражданин сталкивался в соответствии с подобными правилами с тем, что с него пытаются содрать больше денег, чем положено по закону, он не должен был бы нанимать юриста и идти бодаться, он писал бы заявление в полицию, что вот это ростовщики, они пытаются меня ограбить, примите меры. Это была бы уголовная статья, и люди бы "ехали" бы по этой статье.

— В чём может быть причина отодвигания срока вступления в силу закона о самозапрете?

— Отложение закона о самозапрете на кредитование вполне логично, потому что здесь вообще не очень понятно, что это за закон будет, насколько он будет хорошо работать, потому что это способ обойти дорогу по грязи, иными словами есть какой-то прямой путь, что нужно сделать, а вы идёте в обход сложным путём и думаете, что придёте быстрее. По всей видимости, надо посмотреть, что там конкретно сказано в законе, там может быть обозначено все не очень грамотно и корректно. Например, люди установили себе вот этот самозапрет, а ведь они его сами себе установили, как они его должны снимать? На основании чего — на основании решения семейной коллегии? Что должно быть снятием семейного запрета? Вот человек приходит в банк и говорит — а теперь мне нужен кредит, я вижу отличное предложение на покупку автомобиля, я должен его взять сейчас, давайте оформлять кредит, у меня есть сбережения — а ему говорят, что действует самозапрет на кредит. И что делать? С другой стороны, если это будет сделать просто, например, зайдите в приложение, отмените самозапрет, то в таком случае это никакой не самозапрет, потому что так мы "алкоголика" не остановим. То есть человек, который патологически набирает кредиты, он этим не будет сдержан. Если в результате доработки этого закона самоограничение будет установить легко, а снять сложно, то есть вы должны пройти собеседование с психологами, собеседование в полиции: а почему вы установили самозапрет, и почему решили снять самозапрет, — то есть это будет достаточно сложная процедура снятия, то в этом случае человек будет защищён хоть как-то в этом случае.

В этот самозапрет должно быть вовлечено большое количество людей, которые будут ограничивать эту личность. Если мы возьмём бедные слои общества на Западе, то там существовало правило избегания долгов. В Англии, по крайней мере. Если ты бедный — хотя бы долги не накапливай, потому что тогда ты вообще погибнешь. Живи очень скудно, но все-таки не в долгах, потому что долги тебя утянут на дно, и конец. У нас этого почему-то нет, у нас почему-то многие люди думают до сих пор, что кредиты — это нечто вроде манны небесной, а это не так. Это может быть очень полезный инструмент, а может быть источник гибели экономической и моральной, а может быть, даже и физической.

То есть самозапрет нужен слабой личности, и он является косвенным признанием того, что в системе тоже большой непорядок.

В общем, нужно здесь менять многое и в законах, и в правоприменительных практиках что-то менять, и в образовании менять, людям объяснять, что вообще не нужно заходить в микрофинансовые организации, ноги вашей там не должно быть никогда, просто никогда. То есть, если вам нужны какие-то деньги, есть кредитная карточка, то ей нужно пользоваться рационально, разумно, не повседневно платить всегда, не платить постоянно кредитной карточкой, это погубит вас. Используйте кредитную карточку для чрезвычайных покупок. Это все нужно объяснять, а самозапрет он просто страхует, но настоящий самозапрет административно должен будет вовлекать большое количество людей, иначе он не будет работать.

— А как решать вопрос с невыплаченными кредитами, объём которых только растёт? Ведь это влияет на экономику...

— Для экономики невыплаченные кредиты, конечно, являются большой проблемой. Главная сложность состоит в том, что люди утрачивают имущество, как ни странно, и, таким образом, их родственники, не только они сами, теряют опору в жизни, потому что иметь собственную квартиру в нашей стране очень важно. Потому что, если у вас есть собственная квартира, то вам нет необходимости платить арендную плату, на вас распространяются все гражданские права, у вас нет трудностей с тем, чтобы ребёнка взяли в детский сад, вы можете выбрать школу получше, вы голосуете, медицина вам никогда не откажет, потому что вы же здесь прописаны. У нас здесь, к сожалению, работают вот эти старые лужковские нормы, практики правоприменительные, когда человеку говорят: вы не из нашей области, вас лечить не будем, вы чужак. Это проблема, и, если говорить точно, то это староанглийская буржуазная модель права, когда все права есть "у имущества", "у недвижимости".

И на экономику, естественно, это влияет — если у людей есть собственное жилье, это позволяет им учиться, входить в новые профессии, спокойно воспитывать детей, давать им хорошее образование, накапливать имущество. А если они все деньги вынуждены отдавать на аренду жилья, то теряются многие траты. Например, они не покупают промышленные товары, не покупают одежду, экономят на всем. То есть потребитель, у которого жилищный вопрос закрыт, спокойнее тратит деньги, лучше поддерживает экономику, чем тот, который отдаёт деньги собственникам жилья, арендодателям. Наконец, разорение большого количества людей, у которых раньше было жилье — а у нас сейчас речь идёт о порядка 20 миллионах людей в подобном состоянии — сбрасывает их в нищету. Они могут потерять моральный облик, они могут потерять квалификацию, быть потеряны для экономики. То есть не только воспроизводство и потребление будут страдать, воспроизводство рабочей силы, но будет страдать и их собственная личная роль, они могут просто выпасть из экономического процесса, оказаться на дне. Это потери для экономики рабочих рук. Они, может быть, в финансах ничего не понимают, а в какой-то узкой области они являются весьма ценными специалистами.

Поэтому прямо скажем: это плохо для экономики. Для экономики хорошо, когда люди увеличивают накопленное ими имущество, когда они покупают автомобили, квартиры, стиральные машины, одежду, когда они могут тратить, а не когда они разорены и все деньги из них сосут кредиторы, вот это как раз важно. То есть нам для экономического роста ценен потребитель, массовый потребитель, который может, решая, в общем-то свои бытовые какие-то задачи жить, поддерживать производство, поддерживать в том числе строительство жилья, и таким образом поддерживать рабочие места и содействовать экономическому развитию и росту экономики в России.