Ветеран СВО, политтехнолог из Екатеринбурга Платон Маматов ушел добровольцем на фронт осенью 2022-го и завел свой Telegram-канал, чтобы держать родственников и друзей в курсе того, как у него дела. Попав на передовую, начал заниматься волонтерством, канал неожиданно обрел популярность, сегодня там более 25 тыс. подписчиков. Но, что более интересно, так случайно Платон Маматов открыл жанр, особенностями которого поделился со студентами журфака в рамках проекта "Военкоры на журфаке УрФУ".
Есть те, кто пишет хорошо и много, но они продолжают оставаться здесь, в мирной жизни, не торчат по полгода в окопах, сетует в начале встречи со студентами Платон Маматов. С другой стороны — есть те, кто находится в зоне СВО, но у военных сложности с "медийкой", начиная от проблем со связью и невозможности оперативно публиковать видео и фото, заканчивая негласными запретами от руководства и собственным нежеланием делиться впечатлениями, неумением перевести то, что пережил, в понятные и простые посты.
— Моя полезность заключается в том, что я пытаюсь усидеть на двух стульях. С одной стороны, я медийщик, с другой — солдат и ветеран, — говорит студентам Платон Маматов.
Первое правило бойцовского клуба, как помним, никому не говорить о бойцовском клубе. На фронте также существуют свои правила безопасности — потому к любому человеку, который будет что-то снимать на телефон и задавать вопросы, относятся с подозрением. И даже если тебе выдали стопочку разрешений из различных ведомств, подписали множество бумажек, которые позволяют и задавать вопросы, и делать фотографии, то всегда найдется командир роты, который подойдет и скажет — "кто такой, зачем приехал?" И запретит снимать и выкладывать.
Все от того, говорит Платон Маматов, что есть правила безопасности реальные, они довольно просты и связаны с нехитрым умением скрывать геолокацию на фото и способностью понимать, что не стоит выкладывать узнаваемые географические объекты, чтобы не выдать врагу важную информацию и прямые координаты, а есть правила безопасности "надуманные".
Да, лица бойцов также не стоит выкладывать, если они не дали разрешения, не надо писать о планах или боевых задачах. Все остальное — можно, но договариваться с местными "мелкими" начальниками, которые чаще всего руководствуются "надуманными" правилами безопасности, придется в любом случае. И это далеко не самая большая сложность работы военкора.
А самая большая — стать для солдат своим. Потому что любому журналисту, блогеру или военкору, подошедшему с вопросами к бойцу, ответ будет примерно таким:
— Стреляю метко, кормят хорошо, Родину люблю, домой не хочу, мы победим, слава России.
Официальные рапорты и сухая статистика не могут передать все грани происходящего, не позволяют включиться читателям и понять, что происходит на линии боестолкновения. Маматов предлагает "метод включенного наблюдения".
— Езжайте в госпиталь, две недели катайте раненых бойцов на инвалидных колясках. Выносите за ними горшки. Неделю покатайте коляски, на восьмой день они начнут вам рассказывать. Один раз помог, два, потом ты даже не спрашиваешь, он уже сам начинает рассказывать. Для того, чтобы тебе начали рассказывать, надо для бойцов стать своим, — советует Платон Маматов.
Так и получилось у него самого. Он приехал и начал помогать, а когда собственные средства закончились, пошел собирать деньги по миру — через канал, чтобы снабжать гуманитаркой однополчан. Но писать продолжил про боевые будни, а не про волонтерскую помощь. В этом секрет успеха, если это можно так назвать. Основная проблема всех каналов про волонтерскую помощь — никто не хочет читать, как и где оказали эту самую помощь, это интересно знать лишь тем, кто ее оказал, и родственникам тех, кто эту помощь получил.
Людям же интересно читать про простые человеческие истории. И нам сегодня как никогда именно таких историй не хватает в освещении СВО, считает Платон Маматов. От однообразных новостей, когда месяцами идут бои за "домик лесника", от бесконечного "тяни-толкая" здесь, в тылу, все устали, признаёт он.
— И люди устают от однообразия происходящего. Но они никогда не устанут от человеческих историй. Потому я пишу о том, что вытащил из разбитого БМП раненого, контуженного бойца и его зовут Саша, мы оказали ему помощь, вывезли в госпиталь, он выжил. Сутки пролежал на морозе, в разбитой броне, но, несмотря на это, выжил и ему удалось сохранить руки и ноги, он уехал домой и записал видео — вот привет передает.
Как говорит военкор, с точки зрения "мировой революции" и грядущей победы этот конкретный Саша, может, и не имеет никакого значения, у нас "миллион солдат", но чисто по-человечески людям это интересно. Кто-то представляет себя на месте этого парня, кто-то представляет себя на месте Платона Маматова, который Сашу тащит по лесу, кто-то представляет себя в роли жены, дочери или сестры бойца, от которого два месяца ни вестей, ни новостей, а вот нашелся — и слава Богу.
Человеческие истории, простые, смешные, иногда страшные, иногда курьезные, как когда человек куском замерзшей земли сбил вражеский дрон-камикадзе — вот они всегда будут "работать". Потому что мы все люди и нам всегда интересно узнавать про других людей. Про парней, про девушек, про дяденек и тетенек, продолжает Маматов:
— Про то, как боец влюбился в девушку на фронте — это же интересно? Интересно. А то, что у них 14 лет разницы в возрасте — ему 30 лет, ей 16 лет, интересно? А у него дома жена с ребенком. Ему надо либо к жене с ребенком вернуться, либо с этой 16-летней девочкой роман заводить. Что будет дальше? А вот они сидят, чай пьют, залетает в окно пуля, девочке пробивает подмышку и выходит через ключицу. Девочка начинает умирать. А он медик боевой, ее спасает, прямо там на коленке любимую девушку мотает подручными средствами. Спас и отвез в госпиталь. Интересно? Интересно. А она из госпиталя вышла, "замутила" с другим парнем, написала ему — извини, я тебя больше не люблю, он ходил стреляться, но передумал и пошел дальше воевать, вернулся в штурмовую бригаду, чтобы пасть смертью героя в бою. Интересно? Вам интересно? — завладев вниманием студентов, переспрашивает Платон Маматов, все кивают, — Ну, а я ничего здесь не придумал. Это не "Ромео и Джульетта", абсолютно реальная история. Я знаю людей, с которыми это было. И СМИ о таком пишут очень редко. Почему? Потому что журналисту, чтобы про такое узнать, надо, чтобы боец ему про это рассказал. А боец ему про это рассказывать не будет.
Почему важно сегодня разговаривать с бойцами и рассказывать о том, что реально происходит в зоне СВО? Военкор считает, что журналист на поле боя может быть ценен в двух ипостасях, первая — независимое и объективное освещение событий, а вторая ценность журналиста — показать мир глазами бойца. А для того, чтобы показать мир глазами бойца, вам необязательно самому идти в окопы, а надо встать в позицию, когда вам начнут доверять бойцы. Какой будет эта позиция? Может быть, исповедника, который принимает откровения, или позиция собутыльника, либо нужно встать в позицию восхищенной слушательницы, которые такими глазищами смотрят на бывалого дяденьку.
— Как сказка Андерсена про колодец — был один король, ему было чем поделиться, пожаловаться, но он ни с кем не мог поговорить, потому что он король. И у него был колодец, к которому он приходил, ему все рассказывал, и колодец его очень внимательно слушал, но никогда никому ничего не говорил. Вот вы для бойцов можете стать таким андерсоновским колодцем, которому они все расскажут, даже то, что они, может быть, не рассказали бы другим людям. Вот эта трансляция видения бойца людям очень ценна, потому что нужна для осмысления всего, для рефлексии, и на этой основе напишут книги. Когда у нас появится новый Толстой, который будет писать следующую "Войну и мир", и очередной "Болконский" будет лежать под очередным дубом, это будет написано на основе таких журналистских материалов. То, что сейчас журналисты на основе слов зафиксируют, потом ляжет в основу великой русской литературы. А то, что не зафиксируют, исчезнет, — рассказывает Платон Маматов.
При этом военкор напоминает, что беспристрастное фиксирование того, что вы видите вокруг — очень опасная и очень короткая история, потому что, как только будут готовы один-два репортажа, штаб армии может больше и не пустить на передовую, потому что объективное освещение может быть интерпретировано как... дискредитация.
Так что опасностей хватает. Не говоря уже о том, что на фронте чаще всего нет ничего героического и ты 90% времени проводишь не с автоматом, а с лопатой и киркой, копая окопы, а любая бытовая мелочь здесь, будь то желание помыться или поесть, превращается в квест на выживание. Но это стоит того, потому что накопится множество историй, которые будут тревожить, которые будут вызывать сочувствие у читателей.
— Вот как, например, история про детский блок-пост. Дети сделали деревянное укрепление, у них в руках деревянное оружие, — рассказчик показывает фото, на котором два пацана и за кадром пара девчонок сделали свой блокпост. — Повесили все флаги различных войск, триколор. Встречают российские колонны, отдают честь, солдаты их шоколадками подкармливают. У них отцы все на фронте. Пожалуйста — из этого целый репортаж можно сделать, из этого блокпоста.
Не обошлось, конечно, и без котиков.
— Историй с котиками много. Одна такая история может быть интересна тем, как три медика, один врач-реаниматолог, фельдшер и ваш покорный слуга, помогают кошке родить котят. И для нас это было важно. Не знаю почему, но было важно... — признался Платон Маматов.
