От самого дорогого российского фильма снятого под руководством "солнца русского кинематографа" можно было ожидать чего угодно, но только не того, что он окажется таким утомительным и нераздражающим. То есть в нем будут отсутствовать сразу обе составляющие кино от Никиты Сергеевича.

Получилось так, что 22 апреля этого года в кинотеатрах зрителя ждут три часа скучно снятых анекдотов о войне, в которых проедет пяток танков, столько же пролетит самолетов, взорвут церковь, да и мост многострадальный спалят. Тех же, кто пойдет на фильм ради продолжения полемики о роли Сталина в истории, ждет еще большее разочарование. Объяснить, зачем макнули в торт вождя, режиссер сперва попробует, но получится это настолько невнятно и неуверенно, что вскоре ему станет самому неловко, и он затею бросит. Выходит, что макнул и все.

Благо новых затей за три часа найдется немало, а логики новое кино Михалкова в принципе не терпит. Повествование скачет во времени и пространстве по наскоро сшитым между собой отдельным новеллам, сбивая с толку зрителя. К слову, от фактуры "анекдотов", вопреки клятвенным уверениям создателей, пылью архивов и не пахнет. Кино туго набито сюжетами из постперестроечных публикаций "Огонька" и анекдотами с прокуренных кухонь. От этого весь пафос, который пытаются нагонять, махом сваливается в фарс.

Впрочем, даже если бы авторы дали в титрах ссылки к архивам на каждую фразу и действие персонажей, ощущение нереальности происходящего бы не ушло. Командир штрафной роты, послав в матерной форме вышестоящего по званию, гуляет по траншее с ракеткой от бадминтона в одной руке чашкой кофе в другой и спокойно наблюдает как его подчиненный, привязав к спине громадную дверь от сарая, готовится к атаке. В это время на другом конце страны на наш корабль с ранеными, высунув причинное место из окна, пытается сходить в туалет немецкий летчик, но падает убитый сигнальной ракетой, метко посланной усталым матросом. С моря камера несется на оккупированные территории, где на золотых полях цыгане с криком: "не убивайте нас, мы споем вам песню", танцуют перед ошалевшими немецкими солдатами. А с неба то и дело валятся бюсты Сталина…

Поговорку про цирк и армию, Никита Сергеевич в свое время понял чересчур буквально. К 65-летию победы Михалков подарил ветеранам "ширли-мырли", снятые со зверски серьезной миной. Солдаты, сломавшие хребет вермахту, на поле брани шлют матом командиров, их командиры не отчаиваются и ходят куда послали. Дезертирство в "великом фильме" – разумный выход, а шкурничество - повсеместное явление. 
 

В фильме Михалкова узаконен мат. Череду сквернословий открывает в прологе сам верховный главнокомандующий. Впрочем, тем, кто собирается идти и смотреть расстраиваться не стоит, мат есть, но его и не слышно вовсе. Нехорошие слова мямлят также неуверенно, как и рассказывают всю сюжетную линию. По ходу просмотра из зала то и дело слышится: "Что он сказал? Он именно это сказал?". Конечно, не было предпосылок к тому, что к празднику мы получим от Михалкова кино о войне, наполненное тестостероном, но пропаганде идеи солдатского мужества привычнее все же опираться на что-то крепкое... Обычный русский штрафник Никита Сергеевич резво, с матерком, смешно задирая ноги, носится по полям за языком – немецким офицером, ловит его и с криком "а-та-та" шлепает по попе (в прямом смысле - прим. Накануне.RU), а после отпускает.

Правило "делай только то, что нравится тебе самому" - суть сиквела "Утомленные солнцем". Никите Сергеевичу его фильм точно нравится. В кругу семьи (в фильме задействованы все родственники, когда либо игравшие в кино) он катается по траншеям с ППШ, носит зачем-то перчатки из комиксов про Росомаху (такие с выдвигающимися когтями), дерется и хмурится, и много переодевается. Нам же, зрителям, скучно становится до того, что чтобы хоть как то взбодриться, хочется повторения банкета с тортом. Но Михалков, сдвигая брови, вместо этого ставит нам несколько раз подряд один и тот же флешбэк с дочкой на лодке, а потом начинает методично делать больно актерам-родственникам: сыну отрывает ноги, дочку раздевает догола перед похотливым обгоревшим танкистом. И теперь уже хочется воскликнуть: полноте, Никита Сергеевич! Внучку хоть пожалейте, но вот тут фильм внезапно заканчивается. Голая санитарка сидит перед мертвым танкистом, который ,отказавшись от молитвы перед смертью, попросил показать ему женскую грудь, камера уходит в небо… с праздником дорогие ветераны!

Что в итоге? Никита Сергеевич говорил много и долго, однако громко и четко не прозвучало ничего. Разве что макнул в торт у себя дома уважаемого гостя. В приличных местах это, кстати, называется хамством.