Су-35 на страже китайской гегемонии
Экономика | В России | За рубежом

Россия и Китай готовы договориться о поставке в Поднебесную 48 новейших российских многофункциональных истребителей СУ-35. Приблизительная сумма контракта составляет $ 4 млрд – это примерно треть от суммарного экспорта вооружения и военной техники за прошлый год. Однако продажа военной техники в Китай всегда связана с риском ее клонирования, после чего китайские образцы распространяются по всему миру. Поэтому камнем преткновения в переговорах по контракту стоит защита интеллектуальной собственности российской стороны. Эксперты считают, что в силу технологической сложности "начинки" новейшего самолета клонирование этого образца окажется китайцам "не по зубам".

О том, почему копировать СУ-35 сложнее, чем СУ-27, о трудностях защиты интеллектуальной собственности в Китае рассказал Накануне.RU руководитель Центра анализа мировой торговли оружием, главный редактор журнала "Национальная оборона" Игорь Коротченко.

Вопрос: Сегодня обсуждается информация по поводу возможного контракта с Китаем на закупку 48 самолетов СУ-35. Одно из условий – запрет на копирование самолета. Как Вы считаете, удастся ли договориться и обеспечить выполнение этого условия?

Игорь Коротченко: До сих пор у нас контракты включали в себя такое понятие, как защита интеллектуальной собственности. По логике, это являлось тем условием, что правообладатель сохраняет за собой все права на интеллектуальную собственность относительно поставленной техники военного назначения. Что касается сделки с Китаем, очевидно, что для России имеет принципиально важное значение воспрепятствовать тиражирование СУ-35 в последующем, хотя надо сказать, что эта машина гораздо более сложная, с точки зрения ее интеллектуальной начинки и бортовой радиоэлектроники, чем, к примеру, те модели, которые Китай клонировал. Речь идет об истребителях СУ-27 и СУ-33, это палубная модификация СУ-27. Соответственно, я думаю, что ставить такой вопрос – это правильно, другое дело, что каким образом это будет прописано в теле контракта, будет ли это отдельный пункт, либо обязательство, дополнительное к контракту. В любом случае, важно создать прецедент для того, чтобы дальше уже действовало прецедентное право.

Вопрос: Но ведь это не первая поставка военной техники в Китай. Разве раньше не было таких положений?

Игорь Коротченко: До сих пор при контрактах, которые мы заключали с Китаем, контракты не содержали пункт, воспрепятствующий в том или ином виде клонированию. Но, опять же важно понимать, что понимается под клонированием. Никто не может запретить Китаю самостоятельные разработки, где будут заимствованы те или иные технологические решения. Поскольку мы, все-таки, Китаю передаем не лицензию, а готовые самолеты, то клонировать их будет не в пример труднее, чем тот же СУ-27, потому что прежде чем начать его клонировать, китайцы воспроизвели по нашей лицензии 105 машин. Более того, им поставлялись машинокомплекты, они, собственно, посмотрели и изучили ноу-хау, поскольку, в любом случае, воспроизводство сложной боевой техники всегда являет собой очень сложную научно-техническую задачу. Поэтому, как это будет прописано – вопрос формулировок, я думаю, что Китай подпишет такое соглашение. Вопрос в том, насколько оно будет юридически состоятельно и составлено правильно, потому что это вопрос, во многом, повторюсь, прецедентный. Очень тяжело будет предъявлять какие-то претензии, даже если Китай начнет воспроизводство в своих последующих моделях какие-то технологические решения от СУ-35, это достаточно сложный вопрос.

Вопрос: Стало быть, осуществить контроль за выполнением этого условия практически неосуществим?

Игорь Коротченко: Мы не можем выставить своих военпредов на всех китайских авиационных заводах, которые бы следили за технологией производства китайских истребителей. Нас туда просто не пустят. Еще раз скажу: мы продаем в Китай не лицензию, а 48 машин. Это важно, потому что раньше Китай пытался купить ограниченное количество, явно намереваясь заниматься клонированием, а здесь он берет товарную партию, достаточно большую, для того, чтобы считать, что данный контракт носит характер целевой закупки, а не попытки доступа к нашим технологиям. Другое дело, что, конечно, Китай будет в той или иной форме брать какие-то технологические решения, но в настоящее время китайская авиационная промышленность развивается бурными темпами, она самодостаточна. Даже если мы пропишем какие-то ограничения на воспроизводство СУ-35, Китай уже занимается разработкой истребителя 5-го поколения, так что это соглашение будет, скорее всего, носить некий "успокоительный" характер для нас. Как мы будем предъявлять претензии к Китаю? Арбитражный суд? Какой? Стокгольмский? На основании чего будет сделан вывод, что китайцы украли какие-то элементы, насколько эти элементы были защищены? Масса сложных вопросов здесь возникает.

Характеристики СУ-35, кликните на изображение для увеличения 

Вопрос: И поэтому в сфере вооружений технологии безнаказанно клонируются третьими странами?

Игорь Коротченко: До сих пор, по большому счету, проблема воспроизведения наших образцов за рубежом не решена. Воспроизводится в миллионах экземпляров автомат Калашникова, который, по сути, является автоматом Калашникова, но за счет введения каких-то конструктивных изменений незначительных говорят, что это совершенно новое оружие. Воспроизводится, допустим, РПГ-7 целым рядом стран. До сих пор попытки каким-то образом решить эти вопросы в судебном порядке ни к чему не привели. Единственное, здесь нужно договариваться, именно "по-хорошему" договариваться, исходя из того, что страна, которая берет на себя определенные обязательства, их будет выполнять. В данном случае, очевидно, именно это мы пытаемся сделать с Китаем, посмотрим, насколько это удастся.

Вопрос: Китай, насколько мне известно, не закупал в последние годы российского вооружения в таком количестве. Чем вызван такой интерес именно к этой машине?

Игорь Коротченко: Предыдущие поставки были технологически ограничены по тактико-техническим характеристикам, если мы сравниваем те машины, которые мы продавали Китаю и те машины, которые мы продавали Индии. Допустим, СУ-30МКИ – это самое совершенная, на сегодняшний день, поставка многофункциональных истребителей зарубежному заказчику. Индия воспроизводит сегодня по российской лицензии 140 истребителей СУ-30МКИ, кроме того, осуществляет закупки товарных партий, то есть готовых машин этой же модификации в России. Китаю мы сначала продавали лицензию на СУ-27СК. Они собрали 105 штук, потом бросили их собирать и стали уже делать их под своим брендом, отказавшись от лицензии, хотя первоначально планировалось, что они воспроизведут 200 таких машин. Они собрали 105 и уже получили соответствующий технологический задел и опыт для самостоятельного производства китайского клона. Дальше мы поставляли китайцам СУ-30МКК и СУ-30МК2, но они оба, все-таки, технологически уступали СУ-30МКИ, который мы поставляли в Индию.
 

 

Вопрос: А что касается СУ-35 – они превосходят и те машины, которые мы поставляем Индии сейчас?

Игорь Коротченко: Что касается СУ-35, то, конечно, это самая "продвинутая" модель, фактически это переходный самолет боевой от четвертого к пятому поколению. И то, что китайцы проявляют интерес к этой машине – это правомерно, это самое современное, что есть сегодня у нас. Не будем забывать, что на СУ-35 подписан контракт со стороны министерства обороны России, серийные поставки этих машин уже идут в российскую армию. Соответственно, все испытания уже завершены, машины имеют сформированный технологический облик и, в данном случае, китайский интерес связан с тем, что он будет покупать фактически ту же самую машину, которая пойдет для российской армии. Поэтому у них есть интерес купить передовые новинки, потому что это в значительной мере усилит потенциал Китая, особенно в свете намечающегося и обостряющегося противостояния с США в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Здесь Китай уже играет роль гегемона, подстегивая "гонку вооружений" и в данном случае эти машины будут ориентированы, прежде всего, для выполнения миссий, скажем так, для решения вопроса о китайском доминировании в АТР.

Вопрос: И Китай готов это доминирование отстаивать "с оружием в руках"?

Игорь Коротченко: Я могу сказать, что Китай, кроме войны 1979 года с Вьетнамом, фактически демонстрирует, что он опирается на использование дипломатических методов решения существующих вопросов, при этом подкрепляя их соответствующим военным потенциалом. Но дипломатия идет впереди. Поэтому Китаю важно иметь за спиной своих дипломатов соответствующую военную мощь. Сегодня он намерен проецировать силу в Азиатско-Тихоокеанском регионе, идет активное развитие океанского флота, включая строительство новых уже, чисто китайских авианосцев. Соответственно, это показывает, что у страны есть достаточно большие устремления на то, чтобы, во всяком случае, проецировать военную мощь. Будущее – это обострение отношений Китая с США за доминирование в регионе.

Вопрос: Получается, что для Китая справедлива формула Клаузевица "Война – продолжение дипломатии другими средствами"?

Игорь Коротченко: Китай никому не угрожает. Другое дело, что рост его военной мощи заставляет нервничать соседей. Китай, начиная с китайско-вьетнамского конфликта 1979 года, ни разу не использовал военную силу при решении территориальных споров или любых других проблем. Для Китая сегодня главный приоритет – возвращение Тайваня. Американцы, естественно, укрепляют этот режим на Тайване, вооружают его с тем, чтобы иметь какой-то противовес и рассматривают Тайвань как естественный стационарный авианосец США в регионе. Пекин же провозглашает, что готов восстановить суверенитет над "мятежным островом". Ну и для этого нужен военный потенциал, чтобы в диалоге, который ведется, аргументы Китая были услышаны и учтены.