Завтра исполняется ровно год со дня парламентских выборов, которые стали отправной точкой для серии митингов, протестных акций и довольно интенсивных процессов, которые по местам первых масштабных митингов получили жаргонное название "Болотно-сахарный протест". Этот процесс получил мощный старт, однако спустя год стало понятно, что из многоликой протестной толпы, в которую собрались представители несовместимых идеологий и мировоззрений, так и не удалось создать единую политическую силу, влияющую на государственную политику страны. О том, почему "болотный" протест не получил развития, об успехах оппозиции и о том, пригодны ли оппозиционеры к политике рассказал Накануне.RU генеральный директор Центра политической конъюнктуры Сергей Михеев.

Вопрос: На этой неделе – год, как начался "болотно-сахарный протест". Какие итоги можно подвести, можно ли сказать, что это движение выполнило свои функции, смогло консолидировать какую-то часть протестного электората, запустить какие-то политические протесты?

Сергей Михеев: Я лично не рассматриваю это время с точки зрения прогресса. Все, что произошло в 2011 и 2012 годах, было внешним отражением внутриэлитной интриги. Часть существующей в России элиты была категорически против возвращения Путина к власти. В этом их интересы сошлись с интересами ряда внешних партнеров. Эти люди инициировали и подогрели некие протесты. Были ли для этих протестов реальная почва? Да, была, но реальная интрига находилась за кулисами и вопрос был только один: убедить Путина в том, что не надо возвращаться к власти. Другой интриги в этом во всем не было. А люди, которые выходили на площадь – это массовка. Конечно же, каждый из них думал, что выходит бороться за все хорошее и против всего плохого, но от этого он не переставал быть массовкой, потому что реальные режиссеры совсем в другом месте сидели. Это подтверждается, между прочим, и тем, что, как только Путин избрался, протесты резко стали сходить на нет. Почему? Да потому что интрига на ближайшее время исчезла. Возможно, она возникнет когда-нибудь позже, через шесть лет, например, но в этот момент интрига исчезла и серьезные дяди, которые "накачивали" эти мероприятия, отошли от дел, оставив всю эту тусовку наедине со своими собственными проблемами. Результат был ясен – тусовка стала сдуваться совершенно естественным образом. Вот и все.

Вопрос: Ну, а в более длительной перспективе, будут такие протесты дальше проявляться?

Сергей Михеев: Что касается длительных процессов, наверное, различные уличные митинги и акции станут более привычным для нас делом, но вопрос в том, что, скорее всего, это войдет в нормальную для большинства стран циклическую форму. Активно они будут подниматься в период общенациональных выборов и будут неизбежно технологически спадать в межвыборный период, идти по такой синусоиде, оформляя те или иные политические интриги, процессы и прочее. Я думаю, что вот это постоянно нервическое ожидание революции по любому поводу, оно должно уйти из нашей политики, поскольку является непродуктивным, на мой взгляд.

Вопрос: А с чем к концу протестного года пришли лидеры этой оппозиции?

Сергей Михеев: А что касается нынешней оппозиции, думаю, что она находится не в самом лучшем состоянии, потому что для власти тяжелый год выборов парламентских и президентских, он прошел и, в принципе, будущее сейчас предсказуемое. А вот для оппозиции это вызов, потому что Болотная и Сахарова задали такую высокую планку, которую поддерживать на этом уровне очень сложно. А если не поддерживать на этом уровне, то автоматически это будет многими восприниматься, как поражение. На самом деле, здесь стоит задача перехода к рутинной политической работе, а к этому очень многие люди из оппозиции не готовы. У них для этого ни знаний, ни ресурсов, ни технологий, а самое главное, нет терпения. Все ждали революцию, а она не случилась, им стало скучно и тоскливо, потому что не понятно, что им дальше делать. Отмечают годовщину протеста, потом будет вторая годовщина, третья и т.д. Марш миллионов, миллиардов, триллионов, на которые с каждым разом выходит все меньше и меньше народу. Они не хотят понять простую вещь: революции не случилось, в том числе и потому что все, что происходило в 2011-2012 годах, было инспирировано из-за кулис, решало определенную задачу. Теперь, тем, кто хочет остаться в политике, надо переходить в режим менее харизматичного и более рутинного политического процесса. Готовы они к этому или нет, думаю, что многие до сих пор для себя этого не решили.

Вопрос: Координационный совет, который избрали не так давно – декоративный орган в этом плане или можно ожидать от него конструктивных действий?

Сергей Михеев: У этого совета стоит проблема – как найти себя в политическом процессе. Их избирали всего на год. Это означает, что за этот год им нужно что-то такое грандиозное успеть сделать, чтобы про них не забыли, и доказать, что они чего-то стоят. Однако почвы для этого нет, нет поводов. Выборы в Государственную думу или выборы президента – это были хорошие поводы, на которых можно было шикарно отпиариться и поднять волну по всей стране. А сейчас таких поводов не будет, и что он будет делать, этот координационный совет – вот вопрос. И здесь развилка очень простая: или свалиться в радикализм и провоцировать, действительно, беспорядки, кровопролитие, нагнетать обстановку и прочее, чтобы их заметили, либо попытаться выработать формы долгосрочного участия, но это скучно, это рутинно, а год – слишком маленький срок, чтобы настроить системную работу. Координационный совет в этих условиях становится заложником самого себя. И остается главная проблема оппозиции, всех этих координационных советов – а что они хотят-то? Так это и остается непонятно.

Вопрос: Но какие-то требования же они выдвигали?

Сергей Михеев: Были выборы в Госдуму – они требовали пересмотра результатов выборов. Им показали кукиш, никто пересматривать не стал ничего. Дальше что? Они сказали: Путина не допустим, этого диктатора ужасного, авторитарного монстра, а он взял и избрался и не собирается уходить. Дальше что? На самом деле, все это "болотное" движение было заточено на задачу одного момента и эта задача не выполнена. Что дальше – никто из них не знает, потому что если говорить об их дальнейшем развитии, то там – сколько людей, столько мнений. У одних ультралиберальное воззрение на жизнь, у других – леворадикальное, третьи – праворадикалы-националисты, четвертые просто "в огороде бузина, в Киеве дядька" – такая арттусовка по принципу того, чтобы быть все время "против" – вечный бунт, как стиль субкультурной жизни. И что им дальше делать – непонятно. Путин не уходит, "Единая Россия" не уходит, революции не получилось – ну, не встает "страна огромная"!

Может быть, им стоит уйти более глубоко в процессы, проанализировать не только власть, но и себя самих и понять, что и у себя есть масса совершенно концептуальных нестыковок, недостатков и, я думаю, что для них это одна из самых главных проблем. Во-первых, организационная, как себя найти в политическом процессе, а во-вторых, концептуальная – ради чего все это делается, какая идея есть в этом направлении, в том, а ничего внятного у них нет. Есть только одно: Путина – долой! Да все, проехали уже, не получилось, дальше что?

Вопрос: За этот год был принят пакет законопроектов, которые были направлены на либерализацию регистрации партий, прямые губернаторские выборы, а с другой стороны – законы о митингах, иностранных агентах. Сами оппозиционеры говорили, что эти вещи связаны и принятие законов – ответ на их деятельность. Согласитесь с таким подходом?

Сергей Михеев: Процессы эти действительно взаимосвязаны, но суть очень проста. Власть хочет отвлечь радикалов, особенно тех, кто действительно связан с внешними центрами, а всем остальным дать возможность принять участие в политическом процессе. Это, в том числе, является результатом давления, то есть оппозиция может это записать себе в плюс, это был один из результатов того, что она делала. Власть пошла на определенные уступки, на пересмотр своего отношения к политическому процессу как таковому, но, вместе с тем, она совершенно четко показывает: вот канал легального действия, регистрируйте партии, если вам есть что сказать – говорите, собирайте людей, выпускайте газеты и т.д., что хотите, то и делайте, но в рамках закона. А что касается радикалов, людей, которые постоянно зовут к какому-то разрушению, тем более тех, кто связан с иностранными центрами, им будут перекрывать кислород, и в принципе, с точки зрения власти, это вполне логично. Если вы видите себя в политике и считаете, что вам есть что сказать, то говорите, а тем, кто просто затевает бунт ради бунта, да еще и на чужие бабки, вот этим будут перекрывать кислород, вот и все.

Вопрос: Есть ли у лидеров оппозиции потенциал для побед на местных и региональных выборах?

Сергей Михеев: Если бы выборы были завтра, то никаких шансов у них не было бы. Это показали и осенние выборы 14 октября. Несмотря на то, что в них участвовало уже несколько новообразованных партий, никакого результата они получить не смогли. Причина здесь тоже совершенно простая. Партийное строительство – это вещь очень нудная, муторная, дорогостоящая и не однодневная. Для того, чтобы действительно что-то такое сделать, нужны годы – два-три-четыре года, для того, чтобы проект поднялся и заработал, для того, чтобы избирателя подтянуть, особенно в регионах. Для большинства оппозиционеров – это непривычная ситуация. Гораздо легче и привычнее собрать единомышленников через интернет, вывести их на площадь, они уже твои единомышленники, ты им говоришь, они тебе отвечают, потому что все это уже "перетерли" в интернете до этого – создается такое ощущение эйфории "народ со мной, он меня слышит" и прочее. К действительности же все это имеет достаточно отдаленное отношение. Совсем другое дело, когда вам нужно проехать по регионам, и в каждом регионе найти себе сторонников, и не таких, которые "друзья по тусовке", а выйти вот так к простым людям и сказать им "Здорово, мужики. Вот к вам приехал я. У меня такая классная идея, давайте слушайте меня". Выйти в какой-нибудь Верхней Пижме и со своим столичным интернет-задором, привлечь к себе этих людей – это совсем другая история.

И, к слову сказать, она скорее всего, покажет, что те, кто является лидерами в интернете, лидерами в массах вообще не являются. Может быть, они вообще никакие не политики. Может быть, они вообще ни к какой политике в принципе не пригодны. Я хочу сказать простую вещь: это не простой процесс, он потребует времени, потребует подбора кадров, потребует выстраивания структуры, потребует вложения средств. Смогут ли раскрутиться к следующим осенним выборам кто-то из этих оппозиционеров, не знаю, может быть, у кого-то и получится, но в массе своей они этого сделать не смогут. В массе своей они не успеют встать на ноги настолько, чтобы по всей стране о себе заявить. Возможны партии одной проблемы или партии одного региона. Выберут какую-то проблему и начнут ее решать, вокруг нее партию строить, делать себе пиар, и в этом данном конкретном месте им удается одержать победу. Это возможно. Или партия одного человека. Но чтобы вот это стало таким общероссийским явлением, я думаю, что нет, потому что для этого понадобится, как я уже говорил, два-три-четыре года. Вот к следующим общенациональным выборам, да, возможно, мы увидим кого-то, кого еще не видим.

Вопрос: Сегодня, например, обсуждают кандидатуру Геннадия Гудкова на пост губернатора Подмосковья. Как это предложение оцените?

Сергей Михеев: Если говорить о Гудкове, то я бы не преувеличивал его популярность среди населения, мягко говоря. И у оппозиции, вообще говоря, есть такая проблема – в ее составе нет лидеров с общенародной популярностью. Это люди широко известные в очень узких кругах. Многим из них это трудно признать, потому что они видят себя вождями масс, но известны, на самом деле, лишь в пределах тусовки. Гудков – успешный бизнесмен, выходец из силовых структур, человек из системы. Он поднялся за счет системы, но в определенный момент решил, что он оппозиционер, за что, собственно говоря, система его и долбит. Система считает, что он поступил не по понятиям. Он не вышел из низов, он не диссидент, он не сидел в тюрьме, он человек поднявшийся, сделавший себе имя, деньги, положение в обществе за счет системы, в рамках системы, по правилам системы, и вдруг он взбрыкнул, решил, что будет оппозиционером. Нужно выбирать что-то одно: или крест сними, или штаны надень, вот и все.

Вопрос: На выборах в координационный совет проголосовало около 85 тыс. человек. Это реальный уровень поддержки оппозиции?

Сергей Михеев: Да это просто безумная цифра, 85 тыс. по всей стране – это просто реальное основание считать себя лидером нации. В этом-то и дело, реальная жизнь сейчас их щелкнет по носу, потому что станет ясно, что их аудитория – это интернет, да и то далеко не весь. Есть в интернете ядро, которое занимается политикой – я думаю, что это максимум 150-200 тыс. человек, никак не больше. Из них активны тысяч сорок-пятьдесят. При этом, само это ядро расколото по убеждениям и взглядам. Поэтому 100 тыс. – это все, что они могут собрать – население одного маленького районного центра. Если им есть что сказать, пусть работают, может. и народ к ним потянется, а если нет, то они "сдуются" сами по себе. Кто-то их всей этой массы останется, другие пропадут и будут винить "сатрапию", которая не дала ему, такому талантливому, пробиться в массы.