Группа депутатов Госдумы во главе с Евгением Федоровым готовят пакет законопроектов, которые должны в корне изменить основы российской экономики. Первым законопроектом предлагается ввести в правовое поле понятие о национальном бизнесе. После этого, по замыслу законодателей, будут внесены законопроекты с поправками в закон о ЦБ, чтобы он мог кредитовать "национальный бизнес" по "европейским" ставкам в 0,5-1% годовых. Далее последуют поправки в законы о приватизации и госзакупках с целью формирования национального поля для сокращения барьеров для малого и среднего предпринимательства. О том, что такое "национальный бизнес", о законодательных основах "нового экономического курса" и новом промышленном буме рассказал Накануне.RU депутат Госдумы Евгений Федоров.

Вопрос: Вы инициируете законопроект о национальном бизнесе. Расскажите, в чем суть законопроекта, какие критерии для национального бизнеса вы выделяете?

Евгений Федоров: Мы вводим в правовое поле институт под названием "национальный бизнес". Это бизнесы, которые удовлетворяют двум основным критериям - собственник или вся цепочка собственников находятся в России, предприятия не должны быть зависимы от иностранного кредитования. По сути, это институт, относящийся к понятию суверенной экономики. Забегая вперед, я скажу, что все крупные, частные предприятия России на сегодняшний день этому критерию не удовлетворяют. Мы проводили анализ и пришли к таким результатам – это системная проблема. Соответственно, мы вводим эти критерии, и меняем политику Центрального банка, это второй закон в пакете – "о изменении закона о ЦБ", и переводим политику ЦБ в отношении этого бизнеса на европейские – немецкие, французские, итальянские – стандарты: низкие процентные ставки и смягчение банковского регулирования в отношении этих субъектов бизнеса. Поскольку у нас существует единая кредитная система Российской Федерации, сделать это несложно. Тем более, подобные методы уже были опробованы, например, в 2008 году – в отношении кредитования некоторых субъектов бизнеса. Меняется политика Центрального банка, бюджетных расходов здесь нет никаких, а мы получаем доступ к кредитам национального бизнеса на условиях, по нашим подсчетам, около 3-4% годовых, с учетом того, что ЦБ будет кредитовать банки под 0,5–1% годовых, как в Европе. Бизнес, который хочет воспользоваться этой программой поддержки национальных институтов, просто работает с банковской системой, с любым банком, и получает вот такое кредитование, как правило, инвестиционное, то есть эти деньги пойдут на стройки, на развитие, на создание новых рабочих мест.

Вопрос: Но ведь многие бизнесмены, в том числе и те крупные, идут за кредитами в европейские банки, поскольку они предлагают длинные дешевые деньги, которых у нас нет в принципе, а не потому что им просто "нравится" вкладываться в экономику других государств?

Евгений Федоров: Никто с этим не спорит, никто никого не обвиняет. Мы меняем принципы российской экономики, делаем разворот к суверенизации экономики. Это, по большому счету, первый шаг в процессе национализации экономики. Мы исходим из того, что требование президента развернуться Центробанку к российской экономике, невыполнимо – ко всем предприятиям одновременно. Поэтому, мы предлагаем, чтобы Центробанк, для начала, развернулся к вот этим субъектам, причем радикально, потому что снижение ставки с 8,5% до 0,5% – это радикальный поворот, это не "полпроцентика", за который все бьются, и ничего не получается. Это возможно, технологически это выполнимо. В качестве первого этапа мы вводим критерии национального бизнеса, обозначаем его законодательно и в отношении этого критерия запускаем механизм поддержки ЦБ этого вида бизнеса. Фактически, речь идет о создании для этого бизнеса обыкновенной рыночной среды. Мы создаем равные условия – снимаем барьеры с европейскими кредитными учреждениями, которые имеют возможность кредитовать по более низким ставкам, и наш бизнес бежит туда. Мы думаем, что будет происходить постепенное замещение иностранного кредитования, объем которого в России на сегодня – $700 млрд. В эту категорию попадают те предприятия, которые нуждаются в росте – средний и малый бизнес. Думаю, некоторые крупные компании, не все, но те, кто наиболее здоров в финансовом отношении, смогут переориентироваться на российские условия, будут искать доступа к этому статусу – национального бизнеса.

Вопрос: Если взять крупные компании, которые кредитуются за рубежом, которые имеют свои представительства там, осуществляют проекты – как им быть, если они захотят попасть в эту категорию?

Евгений Федоров: Вы сейчас говорите о переходном периоде. Он – непростой. Я не считаю, что такие компании смогут мгновенно изменить свой статус, особенно, по критерию собственности. Если говорить о финансах, этот вопрос со временем можно решить – постепенно, по мере завершения иностранных контрактов, замещать их отечественными, тем более, если условия будут такими же. А если говорить о критерии собственности, то тут надо будет раскручивать цепочку бенефициаров, которых никто не может найти. Это непростая ситуация, но мы исходим, прежде всего, из интересов России. Мы формируем и укрепляем институт собственности в России. Естественно, что это будет длительный период, а по сути, это будет новый экономический курс.

Вопрос: Таким образом, этот пакет законов – это еще и элемент деоффшоризации, о которой некоторое время назад активно говорили?

Евгений Федоров: Да, это технология деоффшоризации, но мы рассматриваем эти инициативы как формирование суверенных институтов. Это не льготы, это нормальная ситуация, когда банк кредитует под 3-4%. Это удобнее для бизнеса, потому что ставки такие же, как в Европе, но юрисдикция российская, собственность в России, предприятие не закредитовано за рубежом, значит, не имеет обязательств, и все риски находятся на национальной территории. Это снижает критерий рисков – это обоснование для ЦБ для смещения в отношении регулирующих нормативов.

Вопрос: По Вашим ощущениям, насколько велика вероятность того, что этот законопроект будет поддержан депутатами, принят и подписан президентом?

Евгений Федоров: Мы не рассматриваем этот законопроект как отдельный. Только по этой линии мы предлагаем изменить как минимум 20 законов. Мы с Вами обсуждаем сейчас закон о ЦБ и низких ставках, а дальше будет очередь госзакупок, мы считаем, что именно национальный бизнес должен в первоочередном порядке быть допущен к госзакупкам. Также мы считаем, что национальный бизнес в первую очередь должен быть допущен к приватизации. Дальше идет большая серия законопроектов, которые идут один за другим за этим головным законом. В целом, это изменение системы экономики всей страны и со временем нужно менять не меньше 100 законов.

Вопрос: Коллеги по партии Вас поддерживают, это законопроект "Единой России"?

Евгений Федоров: Закон разрабатывается на площадке депутатского объединения "Российский суверенитет". Оно межфракционное, в него входят представители всех фракций. Он еще не внесен, будет вноситься в течение месяца-двух, сейчас мы его обсуждаем. Понятно, что часть коллег, авторов законопроекта, его поддерживает, другие обсуждают его закон. Вообще, то, что мы делаем, основано на послании президента. Понятно, что вокруг этой истории будет много копий ломаться, потому что есть те, кто приобретает, и те, кто проигрывает. Приобретает – российский бизнес, российская экономика в целом, потому что начнется промышленный бум, поскольку появятся средства на строительство предприятий. Проигрывают – те, у кого произойдет замещение кредитов – иностранные кредитные учреждения, которые сегодня кредитуют Россию, а также иностранные бюджеты, потому что при реализации этого закона в полном объеме начнется дополнительная нагрузка на международные резервы, которые будут частично сокращаться. Поэтому, естественно, у нас возникнет сопротивление по линии иностранных государств, в конкурентном плане. Мы это понимаем, ведь путь к суверенитету не в безвоздушном пространстве висит, это всегда баланс отношений между государствами.

Подобная инициатива может принести успех, если в первую очередь будет "подкорректирован" закон о Центробанке, только после этого имеет смысл обсуждать все остальное. Кроме того, даже с точки зрения терминологии "национальный бизнес" звучит несколько "диковато" и парадоксально, ведь "бизнес" несет негативную для нашей культуры философию. Мнением о законопроекте поделился с Накануне.RU президент Российского экономического общества, профессор Валентин Катасонов:

– Для того, чтобы создать такой закон, сначала необходимо сформировать механизм, который бы обеспечил предоставление таких дешевых денег. Я уже неоднократно говорил о том, что наш Центробанк делает деньги дорогими, поэтому законы можно написать любые, но кто их будет выполнять? В противном случае, телега будет впереди лошади. Начинать подобные изменения нужно с внесения серьезных поправок в закон о Центральном банке. Сложно сказать, какие поправки предполагаются этим законопроектом, пока нет самого текста, нужно смотреть, насколько там конструктивные поправки.

С другой стороны, меня смущает само словосочетание "национальный бизнес", потому что сейчас уже даже многие предприниматели понимают, что "бизнес" – это не наше слово, не наша идеология, и в этом смысле "национальный бизнес" звучит несколько диковато для законопроекта. Недавно депутаты Госдумы предлагали штрафовать и наказывать за употребление иностранной лексики. Ну а уж слово "бизнес" – это американизм, при этом, с определенной философией, с философией наживы, философией, которая разрушает наш общественный строй, вообще говоря.

С критериями тоже нужно внимательно разбираться, потому что, по данным, которые озвучивают депутаты, 85-90% крупного бизнеса находятся в оффшорах. А если эти компании находятся в оффшорах, то определить их принадлежность достаточно сложно. Понятно, что оффшорная компания – не российская, она находится вне российской юрисдикции. Я не знаю, кто останется для такого кредитования. Может быть, это такой маневр, связанный с деоффшоризацией – не получилось с одного бока, пробуют с другого, но думаю, что если даже президент озвучивал какие-то угрозы тем, кто не переведет свой бизнес в российскую юрисдикцию, они не очень-то были эффективны. Подобные стимулы, достаточно эфемерные стимулы, вряд ли заставят наших олигархов вернуться в российскую юрисдикцию.

А вообще, я не очень понимаю, что такое нынешний "российский бизнес". Куда ни ткни – какие-то подставные фигуры, за которыми стоят реальные хозяева, нерезиденты, либо это оффшорные структуры. Российский бизнес сейчас – это абстракция: все про него говорят, но никто не может толком назвать даже пример такой компании.