Отродясь Урал не видывал такого – на сцены челябинской и екатеринбургской филармоний взошел Андрей Гаврилов. И, если в уральской столице он один раз все же играл, то на Южном Урале оказался впервые. Первые гастроли по России, как никак.
- Уважаемые коллеги, Андрей Гаврилов на пресс-конференцию опаздывает, просим подождать … 20 минут.
- Коллеги, только что позвонил администратор музыканта – они задержатся как минимум на пятнадцать минут. Наверное, застряли в пробке.
- Уважаемые журналисты, пресс-конференция отменяется. Андрей Гаврилов даже не вышел из своего номера.
Эпатаж – фирменный стиль музыканта, значит на Урале – настоящий Гаврилов.
В жизни
Андрея Гаврилова легко узнать или спутать с Борисом Гребенщиковым по извечным, простите, "понтам": черные очки, рубашки на выпуск, "панковский" стиль в лицо "изящной публике". А также самоуверенность, откровенно "желтые" комментарии о политиках, известных музыкантах, шоу-магнатах и всей действительности в целом. Для него не существует авторитетов или правил игры. Сегодня один из самых богатых музыкантов мира, живущий в старинном замке ХVIII века в Швейцарии и имеющий в гараже три мерседеса, может себе такое позволить. И не бояться, что его за это "прижмут" и спасаться придется бегством, как в 80 – ые. А ведь, не окажись тогда у Гаврилова влиятельных друзей, не колесил бы он теперь с фурором по миру.
"Уезжал в очень плачевном состоянии, практически после двух покушений на мою жизнь. Меня в 1985 году вывезла в Лондон дочь влиятельного члена политбюро, пожертвовав собой и папой. У меня была вегетативно-сосудистая дистония, почти эпилепсия. Еще три месяца в России – и я бы умер". Это сам Гаврилов о своем недавнем прошлом.
Музыкант поселился в Англии, но в 1994 и оттуда пришлось бежать. Но уже ради наполнения новым смыслом своей духовной жизни. Два года Гаврилов прожил среди аборигенов Океании. Питался местной растительностью, налаживал контакты с тамошней публикой… и никакой музыки, фортепианной, по крайней мере.
"Мир мировой музыки - это мафиозный, коррумпированный рынок, где царят разложившиеся артистические агентства. Я чувствовал, что тупею. 120 концертов в сезон /тебя выводят на доход 1,5-2 млн долларов в год/, 3-4 пластинки в год. Это напоминает тараканьи бега. Потом таракан дохнет, выходят газеты с заголовками "Еще один сгорел на работе" - и на этом все заканчивается. Я ушел на шесть лет из мира музыки". Снова великий о себе самом и грязном мире, в котором приходится жить и творить.
"Сегодня моя жизнь наполнена всем. Я паяю, стругаю, варю металл, кладу кирпичи, с нуля до крыши строю виллы. Но это когда устаю от музыки. Я ведь занимаюсь до 17-18 часов в сутки. Бывает, что сознание теряю от слабости". А это о себе нынешнем.
Карьера
Его сверхвзлет начался с победы в 1974 на пятом Международном конкурсе имени П.И.Чайковского. Сенсация, сенсация!!! – кричали про Гаврилова критики консонансом с мировыми СМИ. Почти сразу же Министерство культуры Советского Союза предложило пианисту заменить на фестивале в Зальцбурге заболевшего Святослава Рихтера. Звездный путь начался.
После 1985 музыкант почти полностью пропал из поля зрения российского слушателя. Доходили лишь обрывочные сведения о его триумфальных концертах по всему миру. "Times" называл его "величайшим музыкантом", "The Chicago Tribune" - "львом клавиатуры ", американцы награждали ABI – Cambridge /Американский биографический институт + Cambridge University/ и все дружно вешали лейбл “легенда ХХ века”.
"Карьеры у меня еще никакой нет. Я еще ничего не сыграл – все впереди. А до этого - фундаментальные камни в построении мировоззрения". Опять же из серии Гаврилов о Гаврилове.
В 2001 году музыкант впервые после побега оказался на родине. "Пятнадцать лет у меня не было мыслей о России, а теперь я к ней все больше тянусь. Родина похорошела. И я нахожу душевную связь с ее новым поколением, с ней самой". На полях заметим, "искуственные" /в смысле работающие в сфере искусства/ наши бывшие соотечественники все чаще говорят именно так, возвращаясь в родные пенаты.
С началом третьего тысячелетия фальшивые опусы Шопена, обрывочные фразы в концертах Чайковского, классика, отдаленно напоминающая оригинал, зазвучала из Сибири, Урала… На сцене рояль с оторванной крышкой, настройщик, выходящий к инструменту посреди концерта, броская динамика исполнения, максимально заостренные контрасты, неожиданно обрывающиеся финалы, гротесковые превращения и темпы, непомерно быстрый темп, останавливающий оркестр – Гаврилов играет классику. При этом подпевает себе, весело подпрыгивает на стуле и стучит ногой.
Публика в шоке делится на лагери – тех, кто с экстазом аплодирует неряшливому стилю музыканта, тех, кто сомневается в его сверхданных, и тех, кто просто не знает, что это такое?
"Известия": "У пианиста нет ни по-настоящему красивого звука, ни мощного полнозвучного форте. Гаврилову присуща потрясающая беглость, которую он особенно удачно демонстрирует на тихой звучности..."
Гаврилов: "До чего же мы привыкли воспринимать музыку, как составное “ритм”, “звук”, “техника” и краеугольный кубик – “художественный образ”. Сотни пианистов полжизни кладут, чтобы научиться играть “все как надо”, у многих получается блестяще, у единиц – интересно и талантливо".
Музыка – трепет, жизнь, борения, эмоции. Гаврилов жестоко дает отпор тем, кто лишает ее божества и идилии: современные музыканты, блаженствующие в славе, шоу-мэны, вторящие им. Он придерживается лишь своих стандартов, выработанных после встреч с Пазолини, Висконти, Гуттузо, Пикассо, Вячеславом Рихтером, Клаусом Кински.
"Люди, которые занимаются “классическим” бизнесом, напоминают мне музыкантов, сидящих на тонущем “Титанике”, – все уже почти затонуло, а они продолжают наяривать на своих инструментах. Например, Владимир Горовиц - воплощение отврата музыкантского. Тем не менее это легендарный фетиш американской культуры. Это просто воплощение вульгарности от начала и до конца, как каждая нота им сыграна. Я хочу, чтобы мое искусство, мой звук, мое появление в пространстве без слов обозначило черную пропасть между нами". Гаврилов о себе и коллегах.
Настоящее и будущее
Гаврилов меняет формат, вернее, "гибкий носитель музыки". С CD его музыка переходит на видеокассеты – "химическое творчество в студии" заменяет живое звучание.
В ход его жизни вновь включились мировые сцены /российские гастроли из их числа/. Очередного бегства к папуасам в еженедельниках пианиста пока не значится.
Екатеринбург - Челябинск