"Трагедия в пермской школе – плод капиталистической деградации в России"
Общество | Приволжский ФО | В России | Пермский край

Случаи расправ в школах составляют печальную статистику криминальных происшествий в США, но теперь подобные разборки перекочевали и в Россию. Пока в единичных случаях, но уже следует задуматься о том, чтобы это не переросло в эпидемию. Огнестрельное оружие есть практически в каждой американской семье – потому особенности национального подросткового разбоя идут под общим названием "стрельба в школе". У нас школьники взяли в руки ножи.

После инцидента в Перми заговорили об усилении охраны – но как охранять школьников от них же самих? Во-вторых, поднялись голоса против распространения компьютерных игр, фильмов, прививающих жестокость. Кто-то списал происшествие просто на то, что "парень не в своем уме" и стоит на учете – тут можно вспомнить "аутиста с ружьем" – тоже нашумевший случай.

Автор документального фильма-исследования о современном образовании "Последний звонок", журналист Константин Семин в беседе с Накануне.RU объясняет, что "заражение" нашего общества, о котором заговорили только сейчас, когда рана загноилась, началось уже давно, и дело не только в школе или системе охраны.

Вопрос: Феномен стрельбы в школах до недавнего времени был чисто американской "традицией", но теперь пошли происшествия в России. Неужели перенимая американскую систему школьного образования и либеральные ценности для школьников, мы еще и запустили этот процесс, традиционный для Запада, когда мальчик берет у папы ружье и идет в школу?

Константин Семин: Мне кажется, что дело не в системе школьного образования – мы перенимаем образ жизни в целом. В Соединенных Штатах стреляют не только в школах и далеко не только школьники. А так, конечно, мы идем той же самой дорогой, и это, действительно, не первый случай – была уже стрельба в Подмосковье, были "псковские стрелки", сейчас немножко забытые. Каждая подобная история заставляет нас осознать, что мы не строим никакого отличного от Запада, собственного, уникального общества, основанного на традиционных ценностях, на каком-то консервативном понимании истории, мы строим тот же самый звериный, дикий, живодерский капитализм, в котором дети начинают вести себя, как взрослые – а взрослые жрут друг друга.

Вопрос: Такие сообщения из Штатов приходили регулярно и довольно часто. Почему?

Константин Семин: В Соединенных Штатах, когда происходят подобные вещи, как правило, это является отражением социальной патологии. Почему человек хватается за винтовку? Потому что этому предшествует какая-то жизненная ситуация. Например, очень много в США людей, постоянно принимающих антидепрессанты. Почему они это делают? Потому что над каждым из них висит постоянный страх потери работы, невозможности расплатиться с банком по ипотечному кредиту, страх выселения. Это такая постоянная психическая нагрузка. И справиться с ней легче всего с помощью каких-то стимуляторов.

Общеизвестно, что для поддержания порядка и относительного покоя в капиталистическом обществе требуется жесткая, агрессивная машина подавления, репрессивная машина. Происходит постоянное накачивание общества развлекательными шоу, фильмами, спектаклями. Потом идут психотропные наркотические вещества или алкоголь для того, чтобы отвлекать внимание эксплуатируемого класса, как сказали бы в советскую эпоху.

Как я понял, в случае с пермской трагедией, мотив психостимуляторов тоже присутствовал. Когда действие стимуляторов заканчивается, человек может превратиться в кровожадное животное, убивающее, стреляющее, режущее.

Вопрос: Это является нормой только для США?

Константин Семин: Да, но сейчас нередко встречается и в Европе. Мы как-то забыли о "товарище" Брейвике, который ходил по Норвегии с ружьем, забыли о подобных эпизодах во Франции – во всех случаях их пытались списать то на ИГИЛ (запрещено в РФ – прим.), то еще на какие-нибудь националистические убеждения. Но речь идет о все той же патологии – социальной, присущей любому капиталистическому обществу. Поэтому когда пускаются в рассуждения, мол, а у нас недостаточно следят за детьми – я вспоминаю, как был в Екатеринбурге и посетил свою школу – вокруг здоровенный, в полтора человеческих роста, железный забор, которого никогда не было. Теперь школа – как тюрьма. Даже не зайти, потому что кругом бетонные блоки навалены, скоро еще сделают блокпосты с пулеметными гнездами, и картина будет полной.

Вопрос: Но Вам скажут, что это нужно для безопасности ребят.

Константин Семин: И, тем не менее, это никак не влияет на безопасность! Никто не может защитить детей от такой трагедии, точно так же, как не могут от этого звериного мира защитить железные двери и окна с решетками, которыми мы пытались отгораживаться. Нет, дело не в толщине дверей, дело не в количестве решеток. Дело в том мире, который за окнами расстилается. И этот мир создали мы сами.

И менять нужно не решетки и не надзирателей, выговаривать не тем, кто недоглядел или, как в случае с подмосковным мальчиком-стрелком, вроде, как бы аутистом (ввели у нас тоже модный термин "аутист", заболевание, непонятно откуда берущееся – не было таких заболеваний в Советском Союзе), винить нужно того, кто создал такую систему экономических, следовательно, человеческих отношений. А создали мы сами, следовательно, мы ее одобряем, осуждая инцидент в Перми, но, тем не менее, не проводим эту логическую цепочку дальше, мы не осуждаем наш образ жизни, мы не осуждаем наш экономический уклад, а именно он является причиной того, что происходит.

Вопрос: Во всплеске агрессии среди молодежи обвиняют часто и кино, и игры, якобы там и воспитывается особая жестокость?

Константин Семин: Воспитывает все, школа – это часть общества, часть жизни, точно такая же, как армия, как кино, как компьютерные игры. Нельзя сказать, что школа – это какой-то полностью герметичный отсек, как в космическом корабле, куда ребенок заползает и находится в невесомости. Это часть жизни. Все те пороки, все те ужасы, которые мы встречаем в жизни, неизбежно и обязательно проникают в школу.

Вопрос: Школа после преобразований 90-х перестала воспитывать, но и родители так и не начали в большинстве случаев – они зарабатывают на ту же школу?

Константин Семин: Если мы живем по уголовным понятиям, то и школа будет жить по уголовным понятиям. Если за пределами школы сильный, подлый и жестокий управляет остальными, получает все, то точно так же будет и в школе, потому что человек так устроен. Какой пример с детства показывается, таким и воплощается образ взрослого человека. И если взрослая жизнь наполнена насилием, если мы в эфире даже, казалось бы, официальных телепрограмм и шоу употребляем выражения и термины из уголовного лексикона – то чего ожидать от школы? Школа будет такой же. Она является зеркалом. Я вновь возвращаюсь к подзабытой теории – есть базис, есть надстройка. Базисом является капитализм, товарные отношения между людьми, а надстройкой является весь этот ужас. Он может проявляться в чем угодно.

Вопрос: Что касается ужаса, в Америке из преступников сделан целый культ, там у особо жестоких маньяков свои "фан-клубы", про такие ЧП снимают фильмы, популяризируют криминал. Нас ждет поколение, выросшее на этих идеалах?

Константин Семин: Почему ждет? Вот поколение вступает в свои права – в каком возрасте находятся уже преподаватели, которые сейчас учат детей уму-разуму? Это 22-24-летние молодые люди, это послеперестроичные дети, люди, уже не заставшие Советского Союза. В этом ужас нашей капиталистической эволюции. Ждет ли нас это дальше? Не просто ждет, а происходит!

Нужно избавляться от глупых иллюзий о том, что мы здесь какую-то особую цивилизацию строим, ничего подобного, эта цивилизация – та же самая во всех странах, будет просто какой-то особый национальный колорит – индийский, пакистанский, русский, чешский или норвежский, но суть не меняется. Она примерно одинакова, за редкими исключениями. У нас это воплощено и построено. И ужас заключается в том, что ожидание эволюционного развития системы, дескать, когда-то она встанет на ноги в полном смысле, и каждому удастся наладить свое собственное благополучие, обустроить свою маленькую квартирку, качество жизни повысить лично для себя – эти ожидания обманчивы и точно так же глупы. Потому что капиталистическая "эволюция" ведет именно к поножовщине, к взаимному ограблению, и ко всем тем "прелестям" капиталистической жизни, пусть даже ранней, которые когда-то были описаны классиками русской литературы: Толстым, Достоевским, Короленко, Гаршиным.

Вопрос: О которых часто забывают даже учителя. Вот такие программы, например, как "Учитель для России" проповедуют идеи, что учитель должен быть другом школьнику. Это верно? Или ученику нужен учитель, а друзьями пусть будут одноклассники?

Константин Семин: Общество ищет какую-то особенность в школьной системе, на которую можно было бы возложить всю ответственность. Если мы, сталкиваясь каждый раз с подобными ситуациями, будем винить иностранную образовательную программу, внедренную реформаторами, или сами реформы, проводящиеся в сфере образования, то мы все-таки будем сами себя обманывать. Безусловно, эти иностранные нововведения, конечно, нацелены на уничтожение роли учителя, на разрушение остатков советских принципов в системе образования. Но эти нововведения тоже взялись не из ниоткуда. Они обслуживают экономическую модель. Такой учитель нужен, и он не может быть другим.

Неоткуда взяться в системе образования таким подвижникам вроде Макаренко. Школа Макаренко, советская школа несовместима с сегодняшней экономической действительностью. Просто такие подвижники в системе образования не выживают, они из нее исторгаются. И их не будет скоро совсем. Приходит другая система, которая полностью транслирует правила поведения взрослого мира на школьный уровень.

Можно ли здесь во всем винить западных советников, Сороса? Мне кажется, это было бы странно. Сорос – это всего лишь маленький фрагмент, это всего лишь инструмент по преобразованию всей действительности. И завтра или послезавтра мы ее можем не узнать. Люди еще сейчас нам кажутся привычными и знакомыми, они имеют еще некий "заряд советскости" в своем воспитании, в своем поведении. А через 10-15 лет (потому что общество обновляется очень быстро) придут новые люди.

И это будет совершенно другая реальность, поздно будет уже воздевать руки к небу и причитать: "Ах, куда же мы глядели?" Все, даже этот пермский инцидент, – в логике развития капитализма. Каждый подобный случай показывает – цена эволюции, а, точнее, деградации, может оказаться запредельно высокой для нас самих.