Еще не прошло даже второе чтение закона о повышении пенсионного возраста, а инициативы от околовластных структур по пенсионной системе сыплются, как из рога изобилия. Тут и бизнес в лице "Деловой России", РСПП и "Опоры России" предложил Кремлю меры по удержанию так называемых "предпенсионеров" на работе. В основном за счет пряников работодателям – чтобы им было выгодно держать пожилых людей на местах.
С другой стороны, банковское сообщество начало действовать – глава Сбербанка Герман Греф пообещал создать банковские продукты со скидкой для пенсионеров. Тут же и еще одна инициатива – пенсионеров-предпринимателей хотят освободить от взносов в ПФР.
Однако, нужны ли простым старикам, которым по-хорошему уже нужно сидеть с внуками, все эти меры? Тем старикам, которые выходят на улицы с плакатами против правительственных "реформ"? Они все меньше верят властям, а вместе с ними и более молодые поколения – разные страты общества начинают мыслить другими категориями – что законными мерами от власти ничего добиться не получится, уверен социолог, левый публицист Борис Кагарлицкий. Об этом он рассказал Накануне.RU.
– На Ваш взгляд, нужны ли все эти нововведения и "бизнес-привилегии" пожилому поколению?
|Фото: Фото: Накануне.RU','600','302','true') "Накануне.RU логотип(2021)|Фото: Накануне.RU")
– Если вы имеете в виду маму спикера Володина, то у нее с предпринимательством, видимо, все в порядке. Для таких стариков, которые являются родственниками топовых начальников, каких-нибудь видных политиков, такие льготы будут очень даже на пользу, у них и так все хорошо, а станет совсем все хорошо. А что касается всех остальных, то я не думаю, что вообще их мнение и будущее кого-то интересует.
– Но почему это предлагают сейчас, когда пенсионная "реформа" не прошла еще и второе чтение?
– Если говорить по сути, то тут со всеми мерами по компенсации есть два варианта: либо эти меры вообще не будут проведены, потому что половина из них в принципе технически не реализуема и существует только на словах, либо эти меры будут проведены – тогда пенсионная "реформа" не имеет никакого смысла, потому что реализация всего комплекса предлагаемых мер будет стоить во много раз дороже, чем экономия на пенсионной "реформе". А отсюда вывод, что ничего никто делать и не собирается. Это все лишь слова.
Это чистая пропаганда, причем очень плохого сорта. Пропаганда – потому что через максимум 3-4 дня после принятия окончательной формы законопроекта, все это будет забыто, и все знают, что это будет забыто, и никто даже и не думает, что это будет реализовываться. Поэтому будут давать любые обещания, предлагать любые самые дикие инициативы, поскольку заранее известно, что этим заниматься никто не собирается.
– Значит ли это, что все предрешено, и "реформу" протащат, несмотря ни на что?
– С точки зрения власти – да. С точки зрения власти любое решение, даже самое нелепое, предполагается как окончательное, бесповоротное и неизбежное. А как будет в реальной жизни – другой вопрос, потому что далеко не все в жизни происходит так, как считает начальство.
– Складывается такое впечатление, что все эти "заботливые" инициативы, которые готовят заранее, постоянные "обсуждения" в Госдуме или в правительстве – все направлено так или иначе на столкновение пенсионеров и так называемых "предпенсионеров", вам так не кажется?
– Да, я думаю, что принцип "разделяй и властвуй" никто не отменял. Но другое дело, что это уже не работает. Это бы работало при одном условии – если бы в это верили.
А главная проблема власти состоит в том, что ей никто не верит. Даже если бы они сказали правду, им бы все равно никто не поверил.
– Значит, это и на протесты не повлияет?
– На протестную активность повлияют не обещалки, а другое. Когда нам говорят, мол, Путин выступил, и протест немножко сократился – если бы Путин не выступил, протест все равно бы сократился примерно в таких же масштабах. Потому что как человек, который имеет отношение к организации протестных акций, могу сказать, что мы просчитывали как раз некоторый спад протестов в августе и первой половине сентября. И я думаю, что это просчитывали и в Администрации президента.
И когда они на 29 августа поставили выступление Путина, то расчет был обратный официально объявляемому. То есть, если официально объявляли, что Путин должен был выступить, чтобы сбить накал протестов, то в действительности все произошло строго наоборот.
Они дождались того момента, когда накал протеста начал несколько спадать, и приурочили к этому моменту выступление Путина, чтобы потом либо себе как организаторам всего этого мероприятия приписать некоторый успех.
Почему Путин выступил именно в это время – не раньше, не позже? Тут как раз все очень понятно – была некая "домашняя заготовка".
– Почему же спадает накал протеста?
– А накал протеста спадает по другой причине. Очень тревожной в действительности для нашего общества.
Дело в том, что люди начинают понимать, что мирными и законными средствами ничего от власти добиться нельзя. Это, с одной стороны, приводит к тому, что часть протестующих деморализуется и перестает участвовать, а другая начинает радикализироваться и думать в категориях если не насилия, то, по крайней мере, методов борьбы, которые выходят за рамки официально дозволенных. И это очень не хорошая тенденция, в которую власть постепенно загоняет протест.
– Это делается сознательно, на ваш взгляд?
– Власть это делает сознательно, потому что считает, что, если они одну часть за другой маргинализируют, то в итоге протест сойдет на нет. Но на фоне общего недовольства может случиться то, чего они не просчитывают, то, что невозможно в принципе просчитать. Но я не говорю, что это случится, поймите меня правильно.
Просто есть риск, что именно та часть, которую сейчас воспринимают как потенциально маргинальную, поведет за собой большинство. То есть власти считают, что люди, например, не пойдут на разного рода акции типа перекрытия улиц, захват администраций, потому что это незаконно, и люди действительно по большей части ни к чему такому не готовы. Но поскольку они втягиваются в ситуацию, когда фактически не остается других вариантов воздействия на власть у недовольных, то они предполагают, что, да, может быть, появится некое незначительное меньшинство, которое еще больше дискредитирует протест и его окончательно убьет.
А может получиться наоборот, что это меньшинство вдруг возьмет да и поведет за собой большинство, и тогда мы получим абсолютно неконтролируемую хаотичную ситуацию. Может быть, и так, и так – предсказать невозможно, но это очень рискованная игра, особенно в условиях массового недовольства.
– То есть, власти пошли ва-банк и будь, что будет?
– Власть в данном случае не то, чтобы пошла ва-банк, но играет в игру, в которую по-хорошему играть не следует. В сложившихся обстоятельствах, по крайней мере. Одно дело, когда есть такой радикальный протест типа того, что делали национал-большевики [НБП запрещена в России] в начале 2000-х годов – было очевидно, что он маргинален, потому что большинство общества вообще не хотело никакого протеста. А другое дело, когда это потенциально может наложиться на общее достаточно сильно радикализировавшееся настроение.
Поэтому мне кажется, что у власти есть определенная стратегия работы с протестом, но все равно стратегия со все возрастающими рисками. А во-вторых, есть еще одна проблема, с которой они никогда не смогут справиться – просто есть объективные условия, которые не дадут в долгосрочной перспективе выиграть – у них исчезло то общество и те принципиальные условия, в которых они раньше существовали.
Это все равно, что рыба вылезла на сушу и пытается плавать. Власти уже не находятся в той социально-экономической среде, в которой находились предыдущие 15 лет, а пытаются вести себя так, как будто ничего не изменилось. Поэтому, рано или поздно, все это кончится плохо.