Накануне 149-летия со дня рождения Владимира Ленина политический обозреватель и блогер Константин Семин рассказал о том, почему не надо "привязывать" повестку левых сил к знаменательным датам, о том, что изменилось в его жизни после ухода с федерального канала и о планах принять участие в дебатах на площадке, где недавно националист Егор Просвирнин спорил с Андреем Рудым из "Вестника бури".
— Почти месяц прошел после того, как вы покинули федеральное телевидение. Как у вас дела, жизнь без ТВ вносит ли какие-то коррективы в ваши планы?
— Времени прошло еще немного, и планы остаются прежними — выпускать как можно больше роликов с агитацией и пропагандой. Этим я и занимаюсь сейчас.
— Как можно понять из ваших интервью, вы заняты исключительно короткими роликами?
— Да, скорее так.
— А значит, больших фильмов ждать не стоит?
— Мы подумаем об этом. Мы всегда держим большие проекты в голове, но они требуют мобилизации сил и ресурсов. Для съемок "Последнего звонка" пришлось проводить широкую подготовительную кампанию, призывать на помощь людей. Поэтому, может быть, проекты и появятся, но не в ближайшее время.
— Интервью останутся?
— Да, формат "Агитпроп. По-живому" будет продолжаться. Может быть, добавятся какие-то рубрики. Мы экспериментируем. Пробуем разные жанры. Добавили новостной формат — дайджест, и он, как говорится, "зашел". Будем нащупывать дальше.
Пока Youtube нам диктует форматы, а мы, по всей видимости, должны этому диктату подчиняться. Мода сегодня в первую очередь на короткие и смысловые цепочки, на очень примитивный, доступный и непродолжительный по времени формат.
— Самое яркое событие в политическом Интернете в этом месяце — дебаты Егора Просвирнина и Андрея Рудого из "Вестника бури". Это ведь как раз продолжительный формат.
— Да, но там изначально был заложен конфликт, то, чего сейчас нет на телевидении — конфликтная дискуссия в форме батла. Почему батлы так популярны? Потому что есть драматургия. Драматургия всегда требует конфликта. Я же не могу в кадре сам с собой конфликтовать, правильно? Если полемика и дискуссия занимает много времени, то от этого она не становится менее интересной. Тут я согласен. Но это немножко другая история.
— А вы сами посмотрели этот батл?
— Я не смотрел целиком, но с Андреем (Рудым, автором блога "Вестник бури", — прим. Накануне.RU) я разговаривал и до, и после дебатов. Просто мне тяжело все это было отсмотреть. Я не уверен, что сама встреча была организована блестяще. Я говорю это без упрека в адрес тех, кто устраивал, но вряд ли можно было с первого раза взять и все провести без сучка и задоринки. Однако в этом во всем присутствовала жизнь, нерв, настроение. Формат, да, сработал, но в целом, конечно, я бы воздержался от оценки.
— Нерв – это зигующая и вопящая толпа, которая была с Просвирниным?
— Там было немало оппонентов Просвирнина. Они не молчали. Повторюсь, во всем этом чувствовался реальный нерв. Я бы не сказал, что Рудой выступал в роли мальчика для битья, но и не могу сказать, что все получилось идеально.
— Многих как раз сама атмосфера то ли стадиона, то ли балагана изрядно напугала.
— Я посмотрел первые минут 30-40, потом устал, поняв, что никаких других аргументов со стороны правых, кроме издевательств и давления на эмоции, не будет. Есть люди, на которых это действует. Эмоции, очевидно, и обеспечили ролику популярность, количество просмотров. Но я думаю, что это (я имею в виду сами по себе дебаты) полезно для левых.
Очень легко быть таким лабораторным теоретиком, который рассуждает о недостатках политического строя. Только потом выходишь к людям и понимаешь, что не в состоянии связать двух слов. Кроме того, нашим единомышленникам нужно уметь общаться с аудиторией, которая настроена враждебно. Так что это была хорошая возможность потренироваться.
— А сами не планируете проводить у себя подобные дебаты?
— Не знаю, раскрываю я какие-то тайны или нет, но скажу, что и мне поступило предложение в одной из следующих серий этих дебатов принять участие. И я, вроде как, согласился. Посмотрим, получится или не получится.
— На той площадке, где встречались Рудой и Просвирнин?
— Да.
— Кстати, в СМИ и соцсетях писали, что победу одержали скорее националисты и Просвирнин. Понятно, что это мнение субъективно зачастую, но может быть, можно сделать из этого какие-то выводы? Может быть, левакам тоже надо устраивать из своих выступлений карнавал и митинг?
— Я Андрею еще до интервью говорил, что Просвирнин строит свои выступления не на доказательствах, а на ерничестве и клоунаде. Такой геймерский подход у него, издевательский. Шутовскому подходу можно противопоставить только такой же подход, а спорить о серьезных или тем более кровоточащих проблемах, когда с двух сторон находятся шуты — глупость. Ставишь себя на одну доску с шутом — сам будешь шутом. Но вот с людьми, придерживающимися таких же взглядов, но способными вести серьезную дискуссию, на любых тонах, неважно, какого уровня эмоциональности, я готов встречаться. Батлов я не боюсь.
— Как недавняя дискуссия между профессором Поповым и историком Борисом Юлиным?
— Это был скорее спор в той или иной степени единомышленников. Если идет речь о споре между правыми и левыми, то я думаю, что вестись он должен по правилам спора, не ради разбрасывания грязи. Я выступаю за содержательный, жесткий батл. Пусть даже с кровавыми соплями, но без грязи. Если речь о бутафорском шоу, когда оппонент себе приделал дурацкий нос, а кто-то выбил из-под тебя табуретку, то это просто напрасная трата времени.
— 22 апреля отмечается очередной день рождения Ленина. Что в 2019 году можно сказать по этому поводу?
— Знаете, мы стали очень привязаны к датам. Мы считаем гвоздики на могиле Сталина, мы дожидаемся 22 апреля, потом 7 ноября.
— Вы про левую повестку?
— Не только. 12 апреля мы дожидаемся, чтобы вывесить посты о том, что среди нас был Гагарин. Националисты пишут, что он был православный и русский, коммунисты напишут, что он был советский. Потом пройдет год, и произойдет все то же самое.
Я думаю, нужно не календарным принципом руководствоваться, а, обсуждая фигуру Ленина, стараться не забывать о том, кем был этот человек. Нужно круглогодично, в любой момент времени обращаться к его наследию, читать его. Хотя бы для того, чтобы в его работах, в задокументированных, доставшихся нам по наследству от прежних поколений, стенограммах споров и дискуссий начала 20 века, внутрипартийных, межпартийных, узнать самих себя. Потому что все Рудые и Просвирнины в прошлом уже были.
Все, что сегодня обсуждается иногда на таком детском, подростковом уровне, однажды уже всерьез обсуждалось. На многие вопросы, беспокоящие сегодня нас, Ленин в свое время дал ответ. Просто мы проходим сейчас все заново. Мы заново идем по граблям, не догадываясь, что на некоторые вопросы, не на все, но на многие, ответы уже даны. Поэтому если и приурочить что-то к очередному дню рождения, то это призыв читать и не забывать о самых известных работах Ильича. В них очень много по-прежнему актуальных вещей.
— Это значит опять упор на теорию, в ущерб практике?
— Нельзя сказать, что Ленин это только теория, что она бетонной стеной была отделена от практики. В его теории затрагиваются животрепещущие вопросы практики. Например, участвовать или не участвовать в парламентских выборах или в президентских? Как создавать партию? На чем она должна быть основана? Складывается или не складывается революционная ситуация? Что такое революция, можно ли считать Россию империалистическим государством, или она есть колонизируемый периферийный капитализм? Это вовсе не только теоретические вопросы, а самая что ни на есть практика. Раз уж мы упомянули дебаты, очень многое можно было бы взять из сочинений Ленина, чем можно хлестать наотмашь националистов. Да хотя бы его работу о национальной гордости великороссов. Теория? Вроде бы. Но, с другой стороны, теория, которая еще жива.
— Но вам не кажется, что у нас сейчас как-то слишком много теории и очень мало практики, поэтому и пенсионная "реформа" принимается, НДС повышается и так далее?
— Тут некого обвинять. Дело же не в том, что какие-то люди взяли и сели за книжки, а если бы они не сели за книжки, то началась бы настоящая война на баррикадах против пенсионной реформы. Одна из мыслей Ленина, которую я не устаю напоминать, заключалась в том, что революцию совершает не революционер, не партия, не Ленин даже, ее совершает масса. Для того, чтобы массы оказались к этому готовы, должна сложиться ситуация, ее формируют, опять же, не отдельные выскочки, не партии или движения, не по щучьему велению она возникает! А складывается как следствие процессов внутри общества, противоречий.
— Помните, в 2007-2009-м годах, когда люди левых взглядов чаще выступали как охранители режима, была такая история, что в либеральном сегменте больше раздражали или забавляли люди, которые говорили: "Чем хуже, тем лучше". Не превращаются ли сейчас леваки в подобных персонажей, для которых чем хуже в стране, тем лучше? Иногда возникает ощущение, что многие просто сидят и ждут, когда наконец сложится критическая ситуация.
— Разница между либералами тех лет и нами заключается в том, что мы-то ведь говорим: пусть эта система себя дискредитирует окончательно не для того, чтобы впоследствии построить точно такую же систему. У либералов задача — поменять шило на мыло. Нынешние капиталисты, мол, их не устраивают, слишком уж они "советские", суды еще у них слишком зависимы, бюрократия непрозрачная. В этом ведь состояла риторика Навального и компании?
Наша идея в другом. Нам нужны качественные перемены. Мы не то чтобы желаем банкротства этой системе, буржуазной власти и капитализму в России, мы понимаем, что это банкротство неизбежно, что оно случится с нашим участием или без него. Мне кажется, правильно распространять именно такой подход, объяснять людям, что это произойдет в любом случае, готовить людей, чтобы когда это произойдет, они хотя бы примерно понимали, что делать и "куда бежать".
— Кажется, что сейчас умами завладевает как раз все-таки практика. Николай Платошкин, Максим Шевченко, КПРФ, "Левый фронт" и Удальцов вовсю занимаются агитацией для предстоящей выборной кампании в Мосгордуму, призывают выкинуть "Единую Россию" из столицы. Но если послушать вас, то получается, что все это зря и даже вредно, потому что ведет к компрометации, и придя к власти, эти люди просто скомпрометируют себя и свои идеи.
— Да, отчасти это ведет к компрометации левых идей. И вот какая еще опасность. Поскольку все остальные идеи либерального толка дискредитированы, сейчас наша буржуазия может задуматься о том, чтобы завернуться в красную материю. Перекрасить всю нашу административную и бюрократическую систему "на советский манер", воспользовавшись ностальгией общества.
— Думаете, наши власти на это способны? У них нет настолько сильного отторжения красной идеи?
— Ну, будет просто другая "Единая Россия", которая будет называться коммунистической. Я фантазирую. Она вдруг окажется правящей, но все остальное окажется неизменным. В первую очередь, неизменным останется способ производства — капитализм, но называться все это будет "социально-ориентированным государством". Если так можно будет сохранить олигархический строй, почему бы не попробовать? Вполне могут. Поэтому, когда я слышу разговоры про то, что вот вы, Константин, ничего не делаете, я к этому отношусь с улыбкой, потому что иногда ничего не делать лучше, чем делать что-то себе во вред.
— Ну, а Ленин и его партия, когда они шли в одну из первых Дум, они же не боялись скомпрометировать левые идеи почему-то?
— Это разные вещи. Это совсем другая история. Если ты идешь в буржуазный парламент не для того, чтобы участвовать в конструктивном обсуждении с буржуазией буржуазных проблем, а понимаешь прекрасно, что шансов что-то изменить у тебя нет, что в буржуазном государстве власть будет принадлежать правящему классу, средства массовой информации будут принадлежать правящему классу, юстиция будет принадлежать правящему классу, культура будет принадлежать правящему классу, то в этом случае ты прекрасно понимаешь, насколько ограничен твой маневр. Идешь туда с единственной целью — приумножить количество своих сторонников, использовать появившуюся трибуну для пропаганды. Если есть лазейка в этом буржуазном монолите, нужно в эту лазейку, как вода, вливаться и разламывать монолит изнутри. Именно такова была стратегия Ленина.
А сегодняшние критики теоретиков, которые говорят, что нужно идти и выдавливать "Единую Россию" из Москвы, разве они идут во власть, чтобы разламывать? Нет, они идут, чтобы конструктивно сотрудничать. Они разве ставят вопрос о смене общественной формации? Нет. Они разве ставят вопрос об обобществлении средств производства? Нет же. Напротив, мы слышим от этих людей, что у нас и так все национализировано. А где же у нас все национализировано? Разве ставят они вопрос о советской власти? Нет! Разве они ставят вопрос о диктатуре пролетариата? Нет. Чем же они занимаются? Тем, о чем я сказал. Переоблицовкой старой системы они заняты. Всем сейчас в стране понятно, что нарастают протестные настроения, всем понятно, что нынешняя бюрократическая конструкция себя дискредитировала, и что требуется пересборка политического театра. И вот они просто участвуют в этой пересборке. Да, можно участвовать в пересборке, но лишь для того, чтобы объяснить, что весь театр обречен.
— Но простым людям же не нужна ни пересборка, ни революция, они просто хотят переделить в свою пользу пирог социальных благ?
— Тем более! Разве можно в такой ситуации, когда огромное количество людей настроено мелкобуржуазно, не хочет никаких радикальных перемен, хочет "как-нибудь, чтобы вот то же самое, только чуть лучше", произвести радикальные перемены в обществе? Нет, конечно. До тех пор, пока эти люди, та самая масса, о которой говорил Владимир Ильич, не придет в движение, пока эти люди не окажутся в ситуации, когда им больше нечего терять, пока они не поймут, что либо они действуют, либо бездействуют, до этого момента бесполезны любые косметические меры. Все эти шаги будут всего лишь самообманом.
— Почему в околокремлевской медиатусовке такое благожелательное отношение к основателю "Викиликс" Джулиану Ассанжу, которого недавно арестовали в Британии? Его хотя и нельзя назвать леваком, он скорее левый анархист, но все же левак. Вместо того, чтобы его отторгать как левака, его так активно принимают. Переживает наша тусовочка за него больше, чем за наших соотечественников-сидельцев в США или на Украине.
— Я отчасти на этот вопрос отвечал в своем ролике "Два разных отечества", в котором я предсказывал эту ситуацию. Сейчас, как и сто лет назад, перед Первой мировой войной, возникла парадоксальная, на первый взгляд, ситуация. Многие буржуазные правительства — перед тем как все схлестнулись в большой драке — прямо или косвенно поддерживали социалистические движения. Но не у себя, а у соседей. Своих собственных левых жестоко давили при этом. А соседский коммунист всегда казался удобным, полезным. Потому что он ведь борется со своей буржуазией. То же самое происходит и сейчас.
На 99% проект Russia Today заполнен левой, социалистической и околосоциалистической, антиглобалистской, иногда анархистской пропагандой. Те люди на Западе, которые ранее не имели своей трибуны – получили ее. В этом и есть залог популярности и востребованности телеканала. У американских и европейских левых не было изданий, платформы, технических средств для распространения пропаганды, а теперь им ее предоставили. Кто предоставил? Российская буржуазия. Почему? Для российской буржуазии это — возможность влиять на умонастроения в тех странах, с которыми российская буржуазия конкурирует. Например, на Ближнем Востоке или в Латинской Америке. За этим нет никакой идеологии. Сама российская буржуазия, в чьих руках находятся инструменты внешней пропаганды, совершенно не разделяет этих идей, она их использует. Западная буржуазия действует аналогичным образом. В этом нет ничего удивительного. При этом собственного Ассанжа, если бы такой у нас обнаружился, наша бы буржуазия разорвала.
— Как раз и закон об изоляции Рунета приняли.
— О том и речь. Только посмотрите на наши ток-шоу. Они о чем? О том, что у кого-то в глазу соринка. Свое собственное бревно никто никогда не заметит. То же самое и с Ассанжем и ему подобными персонажами. Своего собственного Сноудена наши олигархи готовы будут сожрать. Они будут готовы обвинить его в предательстве, посадить в тюрьму. Так же было и перед Первой мировой войной. Американец Юджин Дебс, который выступал против участия своей страны в войне, был отправлен за решетку. Коммунистов и большевиков из РСДРП отправляли на каторгу, исключали из числа депутатов Думы. Карла Либкнехта и Розу Люксембург можно вспомнить.
Такова диалектика истории. За этим нет никаких Парвусов, денег Кайзера, а лишь диалектика развития противоречий внутри капиталистического лагеря. Наша современная буржуазия в этом смысле не хороша и не плоха. Ей абсолютно наплевать на Ассанжа.
— Как плевать и на "Желтые жилеты".
— Конечно! С одной стороны RT будет показывать протестное движение за границей. С другой стороны, уже здесь, любая попытка протеста будет жестко гаситься.
— Получается, нет надежды, что власть предержащие посмотрят, скажем, на "Желтые жилеты", на их повестку, возьмут часть их повестки и реализуют здесь, хотя бы для более эффективной контрпропаганды?
— Нет, эту возможность они для себя просто исключают. Во-первых. Во-вторых, так далеко они не смотрят, они не думают, что если они с помощью RT осветят тот или иной митинг — завтра "Желтые жилеты" выйдут на улицы Ингушетии. Но, в принципе, если где-то вспыхнет международное социалистическое движение, то буржуазия всех стран моментально почувствует себя в опасности и тогда возникнет серьезный стимул, чтобы олигархи разных стран начали договариваться.
После того как в России победила социалистическая революция, внезапно противоречия между всеми этими капиталистами и буржуазными правительствами были забыты, и они начали формировать единую антибольшевистскую коалицию. Надо было погасить эту революцию, не дать ей распространиться. Такой сценарий возможен и теперь. Хотя очень трудно представить, в какой части света мы сможем увидеть нового Ленина и новую "Аврору".
