После громкого скандала с похоронами 91-летней труженицы тыла, в тюменском региональном департаменте социального развития решили приоткрыть двери пансионата, где живут ветераны войны и труда. К сожалению, повод оказался не самым лицеприятным, однако журналисты воспользовались возможностью и заглянули к заслуженным пенсионерам, чтобы посмотреть, как заботится о них родное государство.
У дверей четырехэтажного здания на Минской, 86, расположенного прямо во дворе спального, но тихого и старого района города, встретил нас замдиректора учреждения Игорь Поляков.
Добрый мужчина средних лет сразу оговорился и попросил не задевать тему громкого инцидента до итогов служебной проверки и работы следственных органов.
Пансионат, где живут ветераны, рассчитан на 110 человек, почти все в нем льготники и только семь человек пользуются услугой платно, полностью освобождены от оплаты пять человек – непосредственные участники Великой Отечественной войны и житель блокадного Ленинграда, у остальных же удерживается 75% от среднедушевого дохода с пенсии. Как удалось выяснить, областной бюджет в среднем в виде субсидий выделяет по 30 тыс. руб. на человека в месяц. Много это или мало – сказать сложно. В целом, в пансионате чисто и уютно.
Само здание под нужды социального учреждения не проектировалось. Коробка 1978 года постройки должна была быть выше еще на пять этажей и служить по своему назначению – жилым многоквартирным домом, однако успели построить всего четыре этажа, которые оформили под гостиницу, а уже потом переделали под пансионат.
Старики живут в одноместных номерах, но есть две семейных пары, и этому не препятствуют.
Питание в столовой тут же: пять раз в день, а для больных диабетом – шесть раз. Колясочники и немощные лежачие постояльцы питаются прямо у себя в комнатах, кого-то кормит персонал.
В пансионате не скрывают, что из-за небольшой лестницы инвалиды не могут попасть в общую столовую, однако обещают исправить ситуацию, заверяя, что деньги на пандус уже выделили из бюджета.
Досуговые мероприятия проходят каждый день, много внимания уделяется игровым упражнениям, особенно на моторику в целях профилактики деменции.
Перед тем как зайти в пансионат, руководство загодя предупреждает, что живут тут "люди старой закалки и у них свое понимание правды". Причина такого замечания, как выяснилось дальше – в питании. Не все постояльцы любят постную диетическую еду.
"Да, наша пища не такая, как дома, хочется свининки, но позволить себе этого не можем из-за диеты, но все меню отработано и разнообразно. В планах перейти к столу заказов и давать блюда на выбор", – говорит сопровождающий.
"Я сам здесь питаюсь, – говорит замдиректора Поляков. – И оплачиваю этот обед, только мне как работнику салат не положен, мне, взрослому мужчине, хватает, а бабушки они, как курочки, поклюют, ещё и на тарелке останется что-то обязательно".
Кстати, комната является неприкосновенным жильем, и вход туда даже для персонала – с разрешения или по вызову.
Главное богатство пансионата – это его постояльцы. Люди, чьи судьбы удивительны и одновременно сложны: война, оккупация, Победа, развал Родины, которую младшие поколения не уберегли.
Первым жильцом, к которому зашли в гости, оказалась 93-летняя труженица тыла Анна Андреевна Шульгина, вдова участника войны. С трудом вспоминает, где же она отработала главным бухгалтером без перерыва 44 года.
"Уже все забыла, мне много лет, будет в феврале 94 года, а в войну я на костылях ходила, инвалид с детства я... Некогда было учиться и жить надо было, кормить себя, один брат на фронте погиб... Я люблю жизнь и не хочу вообще умирать, представляете? Я люблю людей и у меня нет врагов, я всех люблю, – говорит Анна Андреевна. – Единственное чего не хватает – это дачи и огорода, есть свой у пансионата во дворе, но ноги уже почти не ходят: боюсь упасть там одной".
Огородик и вправду есть под окнами, очень скромный с нехитрыми культурами: помидоры, укроп, малина. Но из-за противопожарных мер часть грядок уберут – по правилам должна быть дорога для машины. Пожарная цистерна в случае чего проедет без проблем, конечно, но правила есть правила.
Ее сосед Анатолий Федорович Костылев – настоящий фронтовик, инвалид по ранению, в свои 96 лет он бодр и весел, увидев девушек-журналистов, оживился еще больше: "эх, хоть пощупать вас, молодых девчонок" и достал балалайку. Музыкальный инструмент он сравнил со своим пулеметом, из которого тоже бодро "тренькал".
"Я так немцев из пулемета шугал, а по мне снайпер почти попал, а я его раз и срезал очередью", – между делом вспоминает ветеран и лезет в шкаф за кителем с боевыми наградами. Китель, кстати, под велосипедным замком, старики вообще всегда переживают за свои медали, так уж повелось, увы, – на "черном рынке" советские военные награды ценятся.
В соседнем номере живет Евгения Шестакова – настоящий боец, ветеран труда, потеряла ноги из-за диабета, но даже в таком положении 46 лет отработала в сфере образования.
"Я очень довольна – тут и концерты, занятия и кружки, очень разнообразная работа… Очень тяжело сидеть в квартире одной, а тут я занята весь день, научилась выходить на улицу, девочки-санитарочки мне помогают. Это добровольное желание было сюда переехать, из-за меня в Тюмень пришлось переехать и сыну", – рассказала она о своем пребывании в учреждении.
Есть и те, кто не перестает бороться даже в свои 88 лет.
"Мы закалённые, мы так жили, – как резюме начинает свою историю Наталья Ивановна Морозова. – Немцы были на другой стороне дона, а мы поля пахали на противоположном, отец мой был председателем колхоза".
Постоялица пансионата уже много лет бьется с чиновниками в бюрократической переписке и просит установить памятник или обелиск председателям военных колхозов, чьи хозяйства были вблизи прифронтовой зоны.
"Я уже и Путину писала, а мне говорят – а что они сделали? Да как же так, они же руководители, труженики во время войны, у фронта все колхозы же работали…Кому только ни писала, уже выдохлась, патриотизма никого не осталось", – признается наша собеседница.
Но все же у нас было желание зайти к кому-то без приглашения – вдруг это всё "потёмкинские деревни"?
В лифте ловим бабушку, пока сопровождающие отстали, спрашиваем, как живётся тут, только честно. "Да ничего, вроде бы…" – тихо отвечает попутчик.
Кстати, пока были в гостях у дочери участника еще гражданской войны, за дверью в коридоре одна из бабушек, видать, как раз той "старой закалки", о которых предупреждало начальство пансионата, поймала заместителя директора и громко жаловалась на качество питания. Пришлось невольно подслушать.
"… Вы не обижайтесь, это правда – один повар хорошо делает, а другой абы как… нет, мой хороший, мне сказали так: была каша недоваренная, а я не могу ее есть. А мне говорят: "дома надо готовить", а я здесь живу, я здесь плачу… А лучок? Резать его у вас не умеют…" – доносилось за дверью.
"Давайте не будем выяснять отношения, мы разберемся, давайте я провожу вас в вашу комнату", – поспешил ретироваться и увести от журналистов митингующую бабушку.
Да, по пансионату пошел слух, что в здании то ли комиссия, то ли журналисты.
Поэтому на выходе к прессе подъехал инвалид-колясочник Владимир Михайлов. "А вы-то мне и нужны, а вот я покажу: под окнами перекопали дорожки и сейчас там лужи на тропинке, за забором пансионата. А я там езжу, а мне мешает, и лужа там никогда не сохнет и грязно", – подводит нас к окну и показывает на лужу.
"На 21 год у нас запланировано благоустройство и дорога", – пытается объяснить начальство проблему, но в ответ лишь ухмылка: в таком возрасте утром живым бы проснуться – уже праздник, а ждать дороги несколько лет...
Делая выводы, можно сказать, что пансионат – место неплохое, старики там живут дружно, но весьма скромно. Как же получился инцидент с похоронами в мешке – все недоумевают, и очень хочется верить, что случай обратит еще большее внимание на жизнь ветеранов не только в отдельно взятом учреждении, но и в целом в стране.
