Михаил Каабак: Кризис в трансплантологии – не злая воля Минздрава, а отсутствие компетенции
Общество | Центральный ФО | В России | Москва

В Сети появилась петиция родителей маленьких пациентов врача-трансплантолога Михаила Каабака, который до сентября 2019 руководил трансплантационной программой в ФГБНУ РНЦХ им. академика Б.В. Петровского, он должен был возглавить отделение в НЦПЗ, где врач и его заместитель Надежда Бабенко работали на неполную ставку, но их приглашали на полную занятость. Каабак должен был начать обучение специалистов, но врачей уведомили об увольнении.

Отделение было создано в феврале 2019 года и сюда привозили малышей со всей страны, за это время врачи провели 23 трансплантации почки, большинству пациентов не исполнилось и пяти лет. Михаил Каабак считается единственным в России специалистом, который брался за самые сложные трансплантации детям, чей вес не достигал 6 кг. В России больше никто не делал пересадки органов таким маленьким детям (обычно берут на операцию детей с весом только от 10-12 кг, но, как известно, на диализе дети не могут набрать вес, а если проблема почек есть – это приговор). Отказ врачей от грудных детей объясняется очень низким процентом приживаемости донорского органа. Дети такого возраста просто не могут принимать стандартную схему подавления иммунной системы, которая нужна для приживаемости.

Почему же у команды Каабака получилось провести не одну такую операцию? Оказывается, в отделении применяли новую, но уже признанную в мире схему протокола, которая дает достоверное повышение выживания трансплантатов, но она не прописана в клинических рекомендациях Минздрава РФ. Препарат "Алемтузумаб", который показан при рассеянном склерозе, применялся, что называется, "офф лейбл", то есть не по прямым показаниям, а исходя из его доказанной эффективности (в мире с 2010 года). Как пишет "Газета.ru", в 2018 году такой протокол введения иммуносупрессии до и после трансплантации был признан лучшим среди протоколов международных клиник международным сообществом трансплантологов. Но именно применение этого средства и стало причиной для увольнения врачей, которые спасали детские жизни, по крайней мере, сами специалисты уведомлены по неофициальным каналам, что это так.

У министерства возникли и другие вопросы – препарат приобретался за счет благотворителей (так как он не входит в стандартизированный протокол), хотя операции проводятся за государственный счет. Тем не менее именно этот препарат позволил врачам в течение десяти лет лечить самых маленьких пациентов с весом менее 9 кг. После ряда публикаций на сайте Национального центра трансплантологии и искусственных органов имени В.И. Шумакова появилась запись, что тем не менее операции будут проводиться вне зависимости от веса и возраста пациента. В беседе с Накануне.RU Михаил Каабак говорит, что был бы счастлив и рад, если бы это было правдой, но исходя из того, что количество трансплантаций в России падает, картина вырисовывается не слишком оптимистичная.

– Сочувствуем вам и вашим пациентам из-за того, что происходит сегодня. Многое, конечно, уже написано, много неравнодушных и в социальных сетях рассказывают вашу историю... И все же для наших читателей поясните, что произошло? Как вы видите ситуацию с вашим увольнением, точнее, с вашим "нетрудоустройством" на полную ставку в Центре здоровья детей?

– Я вижу это так, что Минздрав возражает против наших технологий, которые мы применяем при трансплантации почек у детей. При этом Минздрав не говорит, что эта схема "неправильная", и нигде не говорит публично, что возражает против этой схемы иммуносупрессии. Но тем не менее, как я это вижу – Минздрав уволил нас именно из-за этой схемы, но публично предъявить нам что-либо невозможно, потому что схема применялась в соответствии с российским законодательством и сопровождается высокими результатами после трансплантации, превышающими стандартные технологии. В чем причина возражения Минздрава, мне непонятно, она остается для меня необъяснимой.

– А в чем уникальность вашей системы?

– Уникальность в том, что она позволяет успешно оперировать детей младшего возраста – до 9 кг. Раньше таких детей никто, кроме нас, не оперировал. Сейчас появились сообщения на сайте института им. Шумакова, что они собираются начать оперировать таких детей, чему я очень рад. Мы по этой схеме прооперировали больше 400 детей, два десятка только в Научном центре здоровья детей, до этого мы их оперировали в Центре хирургии им. Петровского. Ничего против правил не было сделано.

– Вы готовили отделение, а теперь исследовательский центр лишится специалистов и отдела по трансплантологии?

– Исследовательский центр высказывает другую позицию, он считает, что с нашим увольнением программа трансплантации в медицинском центре будет расширена и углублена. Но я не понимаю, что имеет в виду руководство, потому что количество трансплантаций там сократится в четыре раза по сравнению с тем, что мы делали, и на фоне общего снижения количества детских трансплантаций, которое наблюдается в стране в последние три года, это вызывает огорчение.

– Насколько сильно снижается количество таких операций?

– Согласно регистру Министерства здравоохранения, рекордное количество детских трансплантаций было выполнено в 2017 году – было сделано 105 трансплантаций почки детям в возрасте до 18 лет при потребности около 300 трансплантаций ежегодно. В 2018 году количество детских трансплантаций почки снизилось до 89, согласно данным регистра Министерства здравоохранения. По состоянию на середину ноября 2019 года сделано меньше 50 трансплантаций почки детям. То есть итоговая цифра за 2019 год вряд ли превысит 60 трансплантаций. И это показывает снижение общего количества трансплантаций, и оптимизация программы трансплантации в Научном центре здоровье детей, которая произошла осенью 2019 года, ведет к дальнейшему снижению этой цифры.

– Политику "оптимизаций" недавно признали провальной в медицине, и тем не менее мы видим, как с приходом так называемых "эффективных менеджеров" начинают происходить кризисы во всех звеньях здравоохранения. Оказывается, и в трансплантологии тоже?

– Я не думаю, что это чья-то злая воля, а просто отсутствие компетенции в аналитике и в разрабатывании программ развития этой отрасли, я имею в виду детскую трансплантацию. Я думаю, что это результат ошибки. Я не вижу общих причин с другими проблемами. Это не значит, что их нет, но связи с ними мне неведомы.

– Есть определенная схема по Минздраву, но она приводит к печальным результатам? При создании своей схемы применения препаратов в послеоперационный период вы подошли к делу творчески? И что будет, если врачам запретят такой подход?

– Творческий элемент в медицине всегда проявляется. Да, мы придумали нечто новое, но в соответствии с правилами, которые для этого существуют и прописаны в Федеральном законе №323 об основах охраны здоровья граждан. А по какой причине эти новые схемы не нравятся Минздраву, нам непонятно, мы бы хотели узнать.

– Но почему именно сейчас, когда вы должны были возглавить отделение в НЦЗД?

– Я думаю, это просто совпадение по времени, вряд ли такие мелкие вещи, как кто будет возглавлять какое подразделение в федеральном центре, интересуют Минздрав.

– Сегодня родители детей утверждают: за операции никто не берется, около 300 ваших с коллегой пациентов остались без присмотра. Если сменить схему назначения препаратов пациенту после операции, то теперь ничем хорошим это не кончится?

– По отношению к пациентам это, конечно же, некорректно, нельзя лишать их возможности продолжать наблюдение по тому протоколу, по которому они лечились. Но я бы делал акцент все-таки не на том, что сотни пациентов окажутся без привычной обстановки, а на общем снижении количества детских трансплантаций, потому что это является более яркой иллюстрацией и проблемой.

– И чего вы хотите добиться сейчас?

– Мы хотим диалога с Минздравом прежде всего. Нам нужно понять, в чем именно заключаются претензии и каким образом Минздрав планирует решать проблему с деградацией детской трансплантации. Что именно Минздраву не нравится в нашей деятельности, мы не понимаем, мы бы хотели это понять. Нам для того, чтобы делать выводы, обобщать, нужно понять позицию главного трансплантолога Минздрава.

– Будем ждать и надеяться, может, Минздрав проведет пресс-конференцию, чтобы разъяснить ситуацию? Желаем вам терпения и здоровья вашим пациентам, спасибо за беседу.

– Спасибо.