Россия идет по пути ужесточения мер в борьбе с распространением коронавируса. По образу и подобию Москвы многие вводят режимы так называемой "самоизоляции". Гражданам при этом грозят крупные штрафы, а в некоторых городах уже ввели ЧС. В Екатеринбурге же посчитали, сколько стоит лечение больного коронавирусом, а это 150- 200 тыс. руб. И мэр уральской столицы Александр Высокинский убежден, что заразивший других болезнью COVID-2019 и должен оплачивать их лечение.
К слову, еще совсем недавно Екатеринбург был городом больших политических игр. Совсем как в итальянской Флоренции маккиавеллиевских времен, здесь за власть и ресурсы сражались городской и областной кланы. Все поменялось с утратой влияния бывшего серого кардинала мэрии Владимира Тунгусова и приходом на пост мэра человека из губернаторской команды. Пожалуй, время карантина дает повод убедиться в отсутствии политических распрей на фоне общей беды. Кстати, Александр Высокинский говорит, что темперамент итальянских мэров будет ему не чужд, и он даже готов материться, как они, если земляки не проникнутся серьезностью момента и не будут соблюдать элементарные меры безопасности.
Накануне.RU обсудило с главой города самые актуальные проблемы.
Про уборку города и о том, когда Екатеринбург станет чище
– Александр Геннадьевич, вы неделю назад вновь лично проверяли уборку улиц. Нашли множественные нарушения, но при этом никого не уволили. Почему в этот раз никто не лишился постов?
– Не нужно воспринимать каждый мой объезд как повод для увольнения кого-либо. У меня задача – если у кого-то что-то не получается, сделать так, чтобы это получалось. Каждый случай рассматривается отдельно. Если руководитель растет, набирает компетенций и, что называется, "везет тележку", то ему надо помогать. Если же "тележку не везет", то надо помогать ему искать другую работу.
А устраивать реалити-шоу из каждого объезда и делать ставки – уволим мы кого- то или не уволим, это не продуктивно. Этак мы все кадры растеряем, а кадры надо беречь.
Специалисты наших профессий уникальны. Нет на сегодня образовательных программ в учебных учреждениях под названием "глава района муниципального образования, в котором проживает 300 тысяч человек". Нет на сегодня программ образования, которые бы позволяли выучить начальника управления. Не нужно махать шашками направо и налево, ведь увольнение – это всегда вынужденная и экстренная мера.
И на сегодня, если вы заметили, мы встречаем весну без жидкой грязи и в достаточно чистой обуви. Технологии, о которых мы говорили, это уборка снега вместе с полкой, плюс технически тротуар, на сегодня дает эффект. Дальше нам нужно разбираться с 3 и 4 категорией для того, чтобы вывозить максимум снега.
– Объясните нашим читателям, в чем тут сложность.
– Мы сегодня вывозим 100% снега вне категорийки. На 3 и 4 категории дорог у нас средства не закладываются. Хотя, мы все сэкономленное отправляем туда и возим. Но там сегодня играет роль не только функция денег, но и функция руководителей. Мы вложились в благоустройство по-серьезному. У кого-то "полетело", а у кого- то "не полетело". Потому что людей нужно набрать, новые технические регламенты отстроить. Это все очень большая работа. Посмотрим, что будет по деньгам со следующего сезона.
Мы в этом году начали чистить тротуары в городе, если кто-то не заметил. Как только солнце появилось, в городе сразу стало сухо и чисто.
Изменили регламент с точки зрения уборки города по мойке. У нас вон сейчас ребята на крупных перекрестках и развязках своими инструментами отбивают зимнюю грязь. Вошли в этот сезон на месяц раньше. Если вы вспомните, у нас обычно такая погода в лучшем случае была в середине апреля (10-15 апреля). Сейчас переобувается вся техника. Думаю, что на днях мы там, где можно, начнем мыть улицы с шампунем.
И очень ждем дождей. Не потому что мы надеемся, что они смоют всю грязь. Дождь – это помощь для нас в том смысле, что осадки размачивают грязь. Когда мы моем напором сухую грязь, то вода по ней просто соскальзывает. Эффективность мойки при этом совсем другая.
Поэтому я сказал коммунальщикам: "Смотрим прогнозы погоды. Как только начнутся дожди, выгоняйте дорожную технику, чтобы прямо все отмыть".
– Хотите сказать, политической подоплеки в ваших проверках совсем нет? Когда вы начали такие инспекции, то первым делом отправились в Орджоникидзевский район. Администрацию этого района возглавляет Роман Кравченко, которого называют протеже спикера гордумы Игоря Володина, с которым якобы у вас политическое противоборство.
– Как много штампов сразу вы наговорили, еще и в одном вопросе (усмехается, – прим.)! И кстати, когда вы пытаетесь формулировать вопрос, то вы сразу же пытаетесь формулировать ответ. Но давайте отвечу я – нет, это не так! Езжу я по всем районам с проверками. Вот утром в субботу ездил с проверкой Чкаловского района вместе с главой районной администрации. Прямо перед встречей с вами это было. Ездим постоянно.
Если говорить про тот объезд, то наша цель была следующая. Нам нужно было посмотреть, как в Орджоникидзевском районе сдвинулась ситуация с уборкой снега после смены руководителя ДЭУ в начале или в конце года. Потому что на тот момент район подсел у нас по вывозу снега. Когда мы поехали в Орджоникидзевский район, нам надо было посмотреть – меняется ли там что-либо. И в какую сторону.
Не нужно питать иллюзий: завтра мы проснулись и у нас тут чистота! Это процесс, который будет идти всегда. И когда мы говорим о том, что какой-либо район "подсел" и нужно принять меры, имею в виду Орджоникидзевский, то мы к ним направляем, например, коллег из Верх- Исетского. По моему поручению они помогают Орджоникидзевскому. Посмотрим, будет ли сохраняться динамика этих изменений.
Поэтому политики тут нет. Это сугубо хозяйственная работа. Сейчас у глав всех районов стоит простая задача – отмыть город от грязи. Вот, смотри, ролик тебе покажу (мэр начинает демонстрировать на своем смартфоне видео, как рабочие грузят колоссальную массу грязи с тротуаров, накопленной за зиму, – прим.).
Коммунальщики делают это погрузчиками. Сейчас такие боковые щетки появятся на всей технике. Потому что, если технически тротуар не почистили, а почистили только дорогу, то вся грязь стечет на эту же дорогу. Сейчас районы делают уборку по максимуму. Но коммунальщики – люди опытные, говорят: "Сейчас вот мы на щетки, чистящие все, переобуем, а снег опять выпадет". Они же, как шаманы, у меня, все знают! Говорят мне: "Каждый год у нас пять крупных снегопадов в Екатеринбурге". И все понимают, что небесная канцелярия отдаст эти пять крупных снегопадов. Неважно, когда именно по срокам.
Недавно вот сказали мне – четыре снегопада уже были, и теперь возможен пятый. А у нас в Екатеринбурге же снег, бывает, и в апреле или мае вываливается. Поэтому, часть машин будут стоять не переобутыми – для того, чтобы в случае снегопада, оперативно разгрести снег.
О коронавирусе
– Давайте про борьбу с коронавирусом. Вы заранее говорили, что нужно закрыть крупные ТРЦ. Такие решения приняты, но спустя время. Ситуация действительно настолько серьезна и не было ли какой-то рассогласованности действий?
– Сейчас слишком большая ответственность, чтобы принимать решения, которые я бы не пообсуждал с коллегами, если вы об этом. Наша задача сегодня – максимально быстро доводить информацию до населения. О том, какие решения будут приниматься, и о том, какая у них логика. Это единственный способ справиться с паникой, потому что информационный вакуум рождает информационных уродов. Все те решения, о которых я говорил в прошлый четверг, на сегодня приняты и уже работают.
Да, мы эти решения лоббировали. Насчет закрытия ТРЦ и прочего. Мы на сегодня являемся сторонниками позиции, что лучше максимально жестко пережить неделю-две, чем в муках потом все это проходить в течение полугода, и все равно к таким мерам прийти. (Александр Высокинский рисует график на листе бумаги, – прим.)
Первый уровень – самоизоляция. Второй уровень – это административные ограничения, остановка транспорта, остановка общения, самоизоляция. Третий уровень: не дай бог, если он будет, закрытие города. Четвертый уровень – это военное положение. Очень важно, как будет развиваться тренд графика. Как только есть остановка роста заболеваемости, то можно начинать просчитывать. Эта точка означает снятие карантинных ограничений.
И если при жестком сценарии мы еще можем бизнес сохранить, то чем больше времени будут длиться ограничения, тем меньше шансов выжить для бизнеса. И когда я говорю про все эти ограничения, то я исхожу из обычной математики.
– Но смотрите, какая ситуация. У нас введен карантин и режим "самоизоляции", но, с другой стороны, нет режима ЧС и комендантского часа тоже. Тогда какие-то полумеры получаются…
– Когда я рисую вот этот график, тут начинает работать система каскадом.
Мы сегодня находимся на минимальных значениях заболевания. Чем ниже этот уровень, тем быстрее будет окончание. Вот военные люди говорят: "Как учил Жуков во время войны, лучше быть готовым к тому, что не произойдет, чем быть неготовым к тому, что произошло". Военные вышли на улицы и провели учения. Уловили при этом слабые места, но это не означает, что военное положение введено. Это означает, что военные говорят нашим жителям, что готовы к любому сценарию развития ситуации.
На сегодня мы на первом уровне обороны и говорим гражданам: "Если вы считаете, что нас это обойдет, посмотрите на опыт Италии".
– Видели ролики про то, как мэры итальянских городов из-за распространения коронавируса разговаривают?
– Как только мы перейдем на другой уровень обороны, я начну материться точно так же, как и главы итальянских городов. Потому что народ должен понимать серьезность ситуации! Вчера общался с торговыми центрами, а они мне и говорят: "У нас рост продаж мангалов и алкоголя". Карантин в городе! Какой мангал и какой алкоголь?
Вчера пишут вопросы: где можно играть с ребенком, чтобы было безопасно? И пишут это не инопланетяне, а социально активные горожане. Я говорю: "Безопасно гулять можно только на балконе". Если нет балкона, то открыли окно и погуляли. Мы сегодня делаем так, чтобы графики ограничений были минимальными. А некоторые горожане сегодня думают: "Это ваша война, а мы сами по себе". Так вот, нужно объяснить гражданам простую вещь.
Производительность системы здравоохранения, исходя из числа врачей, на сегодня определена. И чем больше заболевших, тем меньше времени на каждого заболевшего мы сможем уделить. Следовательно, меньше спасем. И не надо потом говорить, что моего родственника в тяжелом состоянии не спасли. Потому что система будет спасать тех пациентов, которые переносят заболевание в легкой и средней формах. Потому что пока ты помогаешь одному тяжелому, ты потеряешь семь-восемь средних больных. Это разве трудно понять? Нет. У нас же диванных аналитиков по социальным сетям масса.
– В России вводятся штрафы за нарушение правил карантина. Называются разные суммы. В Госдуме дошли до ограничения свободы. Согласны ли вы с этим и если да, то какие суммы штрафов, на ваш взгляд, будут оптимальными?
– Моя позиция простая. На сегодня на лечение одного больного коронавирусом в среднем тратится из бюджета 150- 200 тыс. руб. Где тяжелые формы и хронические случаи, сумма может доходить и до полумиллиона рублей. Государство говорит человеку: "Мы готовы тебе помочь бесплатно, но соблюдай вот эти требования". Если человек говорит, что он не будет соблюдать эти требования, то мы говорим: "Хорошо. Мы тебя лечим, но потом ты оплачиваешь вот этот счет. И за себя, и за того, кого ты заразил" – в случае, если ты уходишь из больницы и увеличиваешь число заболевших.
Вот пример: мужчина убежал из больницы покормить домашнее животное, но в итоге проконтактировал с кучей людей. Так вот, если человек нарушает карантинный режим, то он должен лечить себя за свой счет, а также за свой счет лечить тех, кого он заразил!
А штраф заплатить – на мой взгляд, это неэффективно. У нас много штрафов. 100 рублей, 500 рублей. Ну, заплатил. Это же не штраф.
Про проезд в общественном транспорте и метро
– Вы на днях сказали о том, что тех, кто будет поднимать цены на проезд в общественном транспорте во время карантина, надо расстреливать. А при этом недавно сами повысили цены на проезд в метро.
– Тут ситуации абсолютно разные. Ситуация 2018 года – это когда все рассматривалось с точки зрения экономики. Ситуация 2020 года рассматривается с точки зрения конкретных жизней и конкретных горожан. И да, мы уже понимаем – предстоят серьезные потери выручки по транспорту, которые мы будем компенсировать.
У нас есть огромная инвестиционная программа по обновлению составов метрополитена. К нам на этой неделе пришли два новых поезда. Нам нужно отправлять следующие поезда, а денег нет. И делать это придется уже не за счет тарифа, а за счет бюджета. Потому что, если мы его не обновим, то кризис закончится, а транспорт не выйдет на линию, потому что эксплуатация запрещена после 30 лет. В настоящий момент нам не хватает на это сотни миллионов. Сумма более, чем приличная. Не хотел бы сейчас никого пугать. Пока не буду говорить о сумме более конкретно, потому что слишком болезненными могут быть решения, к которым мы идем. Мы к этому готовы. К переходу на следующие уровни обороны из-за коронавируса "привязываются" деньги, и вся эта история рассматривается и с точки зрения населения, и с точки зрения конкретной экономики.
О пожарах на Омской
– Теперь про пожар на улице Омской в Пионерском районе, в результате которого погибли восемь человек. В одном из разговоров вы сказали, что ваши люди подозревают компанию "Атомстройкомплекс". Фрагмент попал на видео. Как прокомментируете?
– Я сказал насчет "Атомстройкомплекса", что у нас пока никаких обвинений и доказательств нет. Ходят слухи, но, вроде, они там со всеми гражданами договорились. Но опять все это кто-то пытается как-то крутануть! Не пользуйтесь тем, что просочилось и присочинилось. Посмотрите первоисточник моего разговора. А в целом эта ситуация – более чем серьезная. И город, и силовики этим занимаются. Уверен – разберутся.
О реконструкции и благоустройстве
– Давайте о проблемах благоустройства, наступит же посткоронавирусная эпоха. В проекте реконструкции парка Зеленая роща зачем-то фигурирует установка большого числа фонарей, как в сквере за Оперным театром, да и скамеек планируется слишком мало. Да и три детских площадки планируется построить, по сути, там, где лесная зона и от этого пострадает природное богатство в виде деревьев и насаждений.
– Мы пересмотрели проект. В итоге появились дополнительные дорожки в парке по периметру. Немного изменили геометрию самих дорожек для того, чтобы провести работы с точки зрения сохранения максимального числа деревьев. Нужно понимать простую вещь. Мы убираем деревьев в разы меньше, чем высаживаем.
Вот почему обсуждается вопрос – сколько мы убрали деревьев и вовсе не обсуждается вопрос – сколько мы их высадили? С точки зрения хайпа и просмотров я это, конечно, понимаю. А с точки зрения здравого смысла я этого не могу понять!
– Так потому что элементарно не хватает парков в городе…
– Правильно. Потому мы и высадили деревьев больше. Теперь о том, почему мы сделаем детские площадки глубже в парк? В принципе, можно сделать детские площадки вдоль дорог. Пыли больше, шума больше. Шансов, что ребенок вывалится на дорогу, когда мама отвлечется, тоже больше. Сплошная красота! (саркастично, – прим.). Блогеры все довольны будут. Но мы не блогеры. Думать должны обо всем. И о детях – в первую очередь.
При этом, если вы посмотрите обсуждения в социальных сетях, то сначала говорят, что деревья надо сохранять. А потом прошел ураган и в итоге пара-тройка гнилых деревьев на что-то упала. И уже другое пишут в соцсетях: "Валите их все, вырезайте!" Затем снова жалуются на то, что деревья рубят...
Мы с вами должны понимать, что деревья в городе живут половину жизни от обычной. И здоровое дерево только с виду может быть здоровым. Вы в курсе, что мы тополя из города вывозим на специальные полигоны? Их даже, как дрова, нельзя использовать! Потому что внутри ствола такое сосредоточение гадости, что просто ужас. Рабочие пытались такие деревья поджечь, так они даже не загорелись. И когда мы говорим о том, что меняем одни деревья на другие и что-то обновляем, то не говорим о сокращении зеленых зон. Да, мы можем, например, в парке имени Маяковского оставить лес, настоящую тайгу. Чтобы поход туда был как приключения грибников. Но мы не можем позволить себе устроить такое в Зеленой роще. В других центральных парках тоже не можем так сделать. Зеленое хозяйство должно обновляться, как любая городская среда.
– Еще один вопрос про Зеленую рощу. Зачем по проекту там так много фонарей предусмотрено? И они по своей конструкции такие же плохо укрепленные планируются, как в сквере за Оперным театром. А там светильники в итоге разбили…
– Но фонарей так же много и на набережной на Горького – Малышева. И они стоят по высоте еще ниже, чем фонари в сквере за Оперным театром. И если мы, все горожане, договариваемся о том, что общество погранично (других терминов не буду употреблять) и мы не в состоянии себя контролировать для того, чтобы не избить и не изгадить все, что находится на высоте человеческого роста, и мы это либо разрисуем граффити, как на новых остановках, либо разобьем – то давайте примем такое решение, что все будем делать на высоте или в железных обрешетках!
Но при этом качество городской среды будет другое. Чем больше света или тех или иных осветительных устройств, тем лучше в городе зимой. Летом мы можем регулировать уровень освещения легко, но чем больше зимой света, тем город лучше, тем город комфортнее. Это можно понять? Возможно, что мы чего-то не объясняем. Но у нас специфика города такая, что с октября по апрель в Екатеринбурге зима.
О федеральном статусе города и его символах
– Время от времени предпринимаются попытки заявиться на особый статус Екатеринбурга как города федерального значения, при этом у нас – отсутствие дальнейшего развития метро и деиндустриализация. Объясните противоречие?
– Во-первых, проектирование метро ведется. Все предпроектные вещи делаются. Мы находимся в рамках контрактов и наша позиция известна. Мы должны перед федералами подтвердить серьезность своих намерений, указав, что у нас сделаны все проектные вещи. У нас сейчас есть торсировки, сделаны анализы грунта. Мы представляем экономическую модель: делаем взаимоувязку метро и наземного транспорта.
Нам говорят в Москве: "У вас слишком маленький пассажиропоток для того, чтобы было метро". Я и говорю им: "Это все равно, что разговор о том, что было раньше, курица или яйцо".
Если мы хотим, чтобы город разрастался и становился больше, чем полтора миллиона, то у него должен быть каркас на два с половиной или три миллиона. Тогда он будет расти. А если мы искусственно ограничим транспортный каркас, то это будет все равно, что надеть на ребенка маленькую обувь, а потом удивляться, почему у него нога не растет. Тогда давайте мы скажем, что пусть растут только Москва и Санкт-Петербург, а города-миллионники пусть остаются в маленькой обуви.
– В Екатеринбургской городской думе сейчас идет активная политическая борьба. Спикер думы Игорь Володин выбил себе право решающего голоса на комиссиях. Сейчас начал обезглавливать комиссии и ставить на посты людей из своей команды. Например, вместо Алексея Вихарева комиссию по местному самоуправлению возглавила Ира Овчинникова. На ваш взгляд, этот гвалт в думе кому на руку? Нет ли возврата к политическому противостоянию в городе?
– С думой надо взаимодействовать и диалог надо выстраивать. С Володиным мы сейчас встречаемся раз в два дня. И сверяем все наши действия. Моя позиция: это хорошо, потому что доверие приходит во время реализации проектов. Большая часть депутатов у нас в думе работает первый созыв и у многих есть иллюзия, что вот я сегодня пришел, а завтра уже счастье и коммунизм, и что все можно решить за два дня.
Приходится объяснять, что это очень длинный путь, по которому город шел последние 30 лет и стал лучшим из городов-миллионников. Этот путь надо продолжать, а не говорить, что мы плохие от того, что за один год не смогли пройти эволюцию за 10-50 лет.
Екатеринбург, если посмотреть, прошел за 30 лет такую эволюцию развития, которую другие города проходили за сотню лет. Так что нужно все это депутатам рассказывать. А подковерные политические игры, имею в виду ваш вопрос про борьбу в думе – нужно оставить политикам.
Я вообще хозяйством занимаюсь.
– Чему научил скандал с аутсорсингом "скорых", когда десятки водителей уволились, не желая перейти в компанию пермского бизнесмена Фридмана?
– Проверок там уже нет. Все работники вернулись на свои места. Администрации аутсорсинг обходится дешевле, чем бюджетная "скорая". Мы с коллегами сейчас смотрим законность, эффективность и безопасность и потом примем решение. Нам еще будут нужны машины "скорой помощи". Надо – будем покупать их за счет бюджета или принимать иные решения. Пробег одной машины "скорой" в год 100 тысяч километров. Она через четыре года должна быть просто списана.
– Насчет восстановления Краснознаменной группы с Орденом Ленина, которым город был награжден за вклад в Победу. Постоянно сроки передвигаются. Когда все-таки памятник уже восстановят?
– Мы все спроектировали. Теперь должны выйти на объемы. Коллеги говорят, что к концу года должны успеть закончить все работы.
Вопрос тут вот в чем: когда мы имеем дело с памятником, а не с новым строительством, то там всегда возникают вещи, которые не были видны при первой экспертизе. Вот, вроде, все делаешь, потом зашли и полы ремонтировать начали, а там фундамента нет. Затем останавливают все и делают фундамент.
Этот памятник сложный. С ним надо быть осторожным. Задача – до конца года закончить строительные работы. Группа у нас лежит. Никаких изменений с точки зрения коррозии нет. Завод имени Калинина в свое время выбрал интересный металл, какой-то сплав: там не алюминий и не титан. Ему вообще ничего не сделалось. Только вот Краснознаменную группу срезали не очень аккуратно. Я говорил с директором завода имени Калинина, и он сказал: "Привози. Посмотрим и сделаем".
Так что все будет хорошо.
– Чего-чего, а оптимизма сейчас нам всем не хватает. Спасибо вам за интервью.
– Спасибо.
