В этом году в стране отмечают значительный прирост смертности. По итогам января-октября 2020 года он уже стал максимальным за десять лет. В 2020 году на фоне пандемии COVID-19 показатель составил 132,1 на 10 тыс. человек (рост более чем на 10% к 2019 году), общее же количество умерших достигло 1,661 млн человек. И Накануне.RU уже писало, что по итогам ноября смертность может оказаться рекордной с 1945 года.
Коронаскептики до сих пор находят всё новые и новые аргументы того, что ковид не страшнее чем грипп, по сей день продолжаются жаркие дискуссии о том, носить или не носить маски, нужен локдаун или нет, спорят и о нюансах статистики по заболевшим и выздоровевшим. Однако показатели смертности — уже не просто тревожный звонок, а самый настоящий набат. Вместе с тем, надо понимать, что эпидемия вносит в это значительный вклад, но не основной — дополнительная нагрузка лишь усугубила системный кризис в отечественном здравоохранении, оставшемся без резервов за годы оптимизации. Об этом Накануне.RU рассказала ректор Высшей школы организации и управления здравоохранением (ВШОУЗ), д.м.н. Гузель Улумбекова.
— Что можно сказать о приросте смертности в текущем году? Как на нём отразилась пандемия коронавируса?
|Фото: Фото: Накануне.RU','600','302','true') "Накануне.ru(2009)|Фото: Накануне.RU")
— В РФ с января по октябрь 2020 года умерли дополнительно 151 тысяча человек, или плюс 10% по отношению к аналогичному периоду 2019 года. Это очень много. Смертей, прямо или косвенно связанных с коронавирусной инфекцией, примерно половина из них, а вторая половина — те, кто своевременно не получил медицинскую помощь. Это произошло из-за того, что все силы были отвлечены на оказание помощи больным с коронавирусной инфекцией и в системе здравоохранения не нашлось резервов — дополнительных мощностей — врачей, стационарных коек, лекарств, которые позволили бы параллельно оказывать помощь пациентам с другими диагнозами. Во многих регионах, особенно в малых городах и на селе – настоящая катастрофа. Вот свежий пример: село 25 тысяч человек в Черноземье, в районной больнице главный врач — умер, хирург — болеет, терапевт — на пенсии, помощь оказывать некому... В Москву еще медицинских работников перетягивают из других регионов, потому что в столице зарплата выше. А что, в других российских регионах люди не живут и помощь им не надо оказывать?
— А из-за чего возникла столь вопиющая нехватка резервов?
— Из-за губительных, бездарных реформ по оптимизации здравоохранения. С 2012 по 2018 год у нас сократилось 160 тысяч коек, 46 тысяч врачей, а государственное финансирование сократилось на 4% с поправкой на инфляцию. А количество инфекционных коек с 2000-го было сокращено в два раза! Мы полностью себя разоружили. И вот в итоге, когда пришла "война" — эпидемия, мы оказались не готовы, без необходимых резервов, без тылов и всю армию пришлось бросить на передовую. Вся тяжесть борьбы с эпидемией легла на плечи моих коллег — врачей, медицинских сестер и рядовых работников здравоохранения. Многим это стоило здоровья и жизни.
При этом резервов, которые позволили бы оказывать пациентам плановую помощь, оказалось недостаточно. Врачей в больницы сразу не возьмёшь, ведь нужно высокие зарплаты платить, чтобы они пришли из частного сектора или из фармацевтических компаний, где у них оплата труда намного выше. Да, конечно, на борьбу с эпидемией выделили дополнительные деньги — на приобретение машин скорой помощи, строительство больниц и лабораторных комплексов. А работать-то кто будет, ведь медицинских работников, просто пальцами щёлкнув, не найдешь. Их надо готовить — врач больше 6 лет учится, им надо платить достойные зарплаты, а у нас сегодня базовый оклад врача не более 35 тысяч рублей, а медсестры – 10-20 тысяч рублей, а у профессорско-преподавательского состава медицинских вузов и училищ и того меньше. Им надо создать благоприятные условиях труда, окружить уважением общества, а наш труд сегодня свели к оказанию банальной потребительской услуги. А ведь профессия врача — это служение.
Главная причина нынешнего кризисного положения в здравоохранении – это длительное недофинансирование. Из государственных источников мы тратим на бесплатную медицинскую помощь 3,5% ВВП, а европейские страны, близкие к нам по уровню экономического развития (Польша, Чехия) в 1,5 раза больше. Деньги — это кровь системы здравоохранения. Когда у человека не хватает крови, у него начинается гипоксия, начинают плохо работать органы. Так же и в здравоохранении: из-за дефицита главного ресурса — финансовых средств — сложились дефицит и низкая оплата труда медицинских работников, нет резервов стационарных коек, недостаточно лекарств. Мы досокращались до такой степени, что у нас в расчёте на тысячу человек коек на 12% меньше, чем в Германии, да и многих других европейских странах, а врачей — на 15% меньше. И это при том, что у нас больных людей больше и низкая плотность населения.
— Но те, кто ушёл в частную медицину, всё равно продолжают работать. Выходит, частники неспособны исправить ситуацию?
— У нас частные койки, на которых можно лечить больных, расположены преимущественно в Москве и Санкт-Петербурге, это всего два-три процента к общему объёму коечного фонда. Частная медицина — это в основном диагностика и первичное звено. И потом, как вы себе представляете, готов ли будет Европейский медицинский центр взять наших тяжелых больных? Он же скажет — платите деньги, да еще откажется работать по невысоким государственным тарифам. И даже если у частных клиник были достаточные резервы, им же все равно платить надо, бесплатно-то работать никто не будет.
Вот бывший вице-мэр по социальным вопросам Москвы Печатников, который еще раньше в этом Европейском медицинском центре главным врачом работал, чем он, интересно, думал, когда сокращал государственное здравоохранение Москвы? Из-за его непосильных трудов в Москве с 2011 по 2018 год число коек сократилось на 30% (24 тысяч), было закрыто 13 взрослых и две детских больницы, семь поликлиник, семь роддомов, более 100 отделений в больницах и поликлиниках. Обеспеченность инфекционными койками для взрослых и детей сократилась почти в два раза. И это произошло на фоне роста смертности от инфекционных болезней на 11% за этот же период. Другими словами, полностью уничтожены все столичные резервы в здравоохранении. Возможно, сегодня в Москве и не пришлось бы тратить такие огромные средства на строительство новых мощностей.
— Насколько актуальна сейчас проблема нехватки лекарств? Многие сталкиваются с тем, что затруднительно купить противовирусные препараты...
— В больницах практически перебоев нет, только с лекарствами для онкологических больных, но сейчас эти проблемы активно решаются. А перебои в аптечной сети отдельных противовирусных лекарств для больных не смертельны. Доказательств эффективности многих из них просто нет.
— О росте смертности говорилось ещё летом, когда официальных новых волн коронавируса ещё не было. Насколько вообще смертность растёт от сезона к сезону, от одной волны к другой?
— Коэффициент летальности — число умерших к числу заразившихся во время первой и второй волн — пока примерно одинаков и даже немного ниже, чем был, потому что и лечить научились и потому что более молодые болеют. Но очень тревожно то, что смертность от всех причин уже возросла на 10%, а к концу года возрастёт на 15% — будет 240 тысяч дополнительно умерших! В прошлом году в стране умерло 1,8 млн человек, а в этом году умрёт 2 млн с лишним. Это огромные цифры. И мы должны принимать немедленные меры. А, вот, например, в Германии нет прироста смертности, в Канаде — нет, в Южной Корее — нет. Да, у них умирают от ковида, но от других причин умирает даже меньше, чем раньше, значит, справляется система здравоохранения.
— Если корень проблем в недофинансировании, значит, выше всего смертность в бедных регионах? Или связь не такая прямая?
— На это влияют разные причины. В Москве — богатейшем субъекте Российской Федерации — прирост смертности от всех причин на 17%! Больше 15% прирост сложился в Московской области, Санкт-Петербурге и Ленинградской области, Татарстане, Башкирии. В Челябинской области наблюдается 11% рост, в Свердловской — 7,5%.
Все это говорит о том, что нам нужен нормальный бюджет здравоохранения. А в Думе и Совете Федерации, кроме Сергея Миронова, никто не бился за бюджет здравоохранения. В итоге на 2021 год он принят даже меньше, чем в 2020.
Это означает одно — избыточный рост смертности продолжится. Плюс еще рождаемость сокращается. Если 3-4 года назад рождалось 1,8 млн младенцев, то сейчас — полтора миллиона. В результате в этом году число умерших превысит число рождающихся на полмиллиона. Что у нас голод, война? От чего люди-то умирают? Голода нет, войны нет, эпидемия — есть. Но от эпидемии умирает только половина. Остальным нужно помощь оказывать, а для этого нужны дополнительные врачи, нужны медсёстры, лекарства, койки, а на все это нужны дополнительные деньги. Неважно, в государственном или частном секторе эту помощь оказывать.
Те, кто голосовал за этот антинародный бюджет в Государственной Думе и Совете Федерации, прикрываясь авторитетом президента, на самом деле приняли бюджет, который не позволит достичь национальных целей, которые он поставил. Значит, те, кто голосовал "за", подрывают устойчивость нашей страны.
— Даже так? Расходы на здравоохранение в это непростое время урезают?
— Общий бюджет здравоохранения формируется из трёх кошельков — федеральных и региональных бюджетов и средств обязательного медицинского страхования. Так вот, общий бюджет здравоохранения в 2021 году не вырастет по сравнению с 2020 году в текущих ценах, а в ценах с поправкой на инфляцию он и вовсе сократится на 4% по сравнению с 2020 годом. И это еще в лучшем случае, поскольку есть большие риски, что мы не соберем достаточно средств в фонд ОМС — ведь заработные платы людей, с которых уплачиваются взносы в этот фонд, не растут. А расходы федерального бюджета и вовсе сокращаются на 13%. Чтобы спасти жизни наших граждан, мы должны немедленно исправить эту ситуацию!