В России попытаются привлечь к работе подростков и родителей малолетних
Общество | В России

Путин призвал создавать стимулы для родителей детей выходить на работу.

"Необходимо создать дополнительные возможности и стимулы для родителей выходить на работу, повышать квалификацию и осваивать новые хорошо оплачиваемые профессии. Нужно поддержать тех, кто стремится зарабатывать больше", — сказал он. Причину для такой инициативы президент не сообщает. Только ли дело в том, что кто-то хочет больше зарабатывать?

Между тем, в Госдуму внесён законопроект о разрешении работать детям с 14 лет. И тут повод озвучен: "В условиях экономического санкционного давления недружественных Российской Федерации государств работа, а значит, доход подростка — это еще и финансовая поддержка семьи, воспитание в нем чувства ответственности".

Вот такая забота о народе. И всё это можно рассматривать, как сигналы наличия серьёзных проблем на рынке труда РФ. Своим мнением об этом с Накануне.RU поделился вице-президент Конфедерации труда России Олег Шеин.

— Есть ли дефицит работников на рынке труда, связан ли он с СВО и мобилизацией?

— Формируется ли дефицит на рынке труда? Да, он формируется, но не во всех секторах. И формируется в силу двух разноплановых явлений.

Одно из этих явлений — мобилизация. Но мы хорошо понимаем, что мобилизация — явление временное, придёт час и мобилизация сменится демобилизацией, поэтому воспринимать эту историю как сколько бы то ни было всерьёз отражающуюся на рынке труда в целом нельзя. Почему "в целом"? Мы должны понимать, что на рынке труда в этот цикл складывается некий избыток рабочей силы, по крайней мере, до СВО было так, поскольку существовал довольно энергичный приток молодёжи, и он до 2025 года будет иметь место. Потом он сменится оттоком, но в силу очень высокой доли серой занятости оценить реальную картину крайне проблематично.

Вторая история связана в малой степени с мобилизацией, но в большой степени связана с эмиграцией. Поскольку, если мы говорим о мобилизованных — это 320 тыс. человек. Если мы говорим о том, что за пределы страны в феврале-марте, и следующая волна сентябрь-октябрь отъехало грубо 350-400 тыс. человек, то надо понимать, что это за люди. Это люди высокой квалификации, как и часть мобилизованных. Формализованно если говорить, то, вероятно, распространённым явлением было зайти на какой-нибудь завод, раздать там повестки и оттуда призывать сразу десятую или пятую часть персонала. Знаю одно предприятие в Астраханской области, где из 120 квалифицированных сотрудников было призвано 25 человек. Если мы говорим про тех, кто уезжал, то это IT специалисты, предприниматели, сотрудники высшей школы — люди, обладающие квалификацией, потому что, если ты куда-то уезжаешь, то у тебя должны быть деньги, чтобы уехать и какое-то время там жить, во-вторых, некая универсальная специализация, позволяющая там устроиться.

— В тех секторах, где дефицит кадров не образуется — что там происходит?

— В других секторах существует сумасшедшая конкуренция на рынке труда: среди вахтёров, продавцов, водителей, охранников и других людей, обладающих низкими квалификационными знаниями. И куда, в какой сегмент будут отправляться подростки? Во второй, где и так слишком много людей занято, где большая конкуренция, где есть избыток рабочей силы, а вовсе не дефицит.

— Как отразится в будущем это изымание работников с рынка труда?

— Мы видим, у уехавших людей в принципе получается обустроиться, и вслед за ними потом поедут их близкие: жена, дети. То есть это дальнейшая потеря работников.

Но будет и другое последствие, которое понятно и очевидно. В стране идёт дальнейший провал в бедность, и провал этот на довольно долгий период, мы до сих пор не вышли уровень доходов населения 2014 года, у нас по официальным данным доходы населения в прошлом году составляли 92% от отметки 2014 года, и в ряде регионов это существенно ниже, скажем, в Астраханской области это 73% от 2014 года. В этих обстоятельствах люди ищут любой заработок. Но если подросток ищет любой заработок, то из него квалифицированного работника потом не будет, потому что базовые знания и адаптационные навыки формируются именно в этом возрасте. Поэтому решение о возможности привлечения на рынок труда подростков ничего не решает с точки зрения дефицита в отдельных сегментах рынка труда.

— Как отразится в будущем привлечение молодёжи с 14 лет?

— Это скажется на дальнейшей деградации квалификации. Подросток не может быть квалифицированным работником, потому что он не является специалистом. Но у него будет низкая заработная плата: минимальная или чуть выше минимальной, но уж точно не та средняя заработная плата, про которую говорит Росстат. А цена, которая за это будет оплачиваться, будет отложена во времени на 5-10-20-40 лет, поскольку это будет деквалификация будущей рабочей силы. Это же не о производственной практике речь.

— То есть и сейчас деградация квалификации идёт? Может, именно с этим связан призыв президента повышать квалификацию родителей?

— В некоторых сегментах рынка труда очень трудно найти квалифицированного работника бывает. Эта ситуация имеет место. Она возникает в силу двух обстоятельств.

Во-первых, общая деградация образовательной системы, начиная со школы, где требуются репетиторы, то есть фактически произошла частичная теневая приватизация системы образования, поскольку если для получения нормального образования необходимо платить ещё деньги, то это означает, что мы получили во многом приватизированную систему образования. Аналогичная история нелепая с неоконченным высшим — бакалавриат и магистратура и достаточно массовое закрытие технических образовательных учреждений среднего специального образования, что очень активно шло в последние 20 лет.

Второй элемент. Во всём развитом мире очень большие средства выделяются на переквалификацию людей, регулярное повышение образовательного уровня. К примеру, в Швеции в среднем человек проходит курсы повышения квалификации раз в два года. И поэтому люди, которым 30, 40, 45 лет, они в ходе жизни учатся, каждый раз новое узнавать, и их мозг, нейронная система, более адаптивен к тому, чтобы овладевать новыми знаниями, подчас отличающимися от их базовой профессии.

— Какими мерами борются с деградацией квалификации у нас в стране?

— В нашей стране регулярная система такого допобразования и переквалификации работает в бюджетном секторе, в системе образования, в здравоохранении и немножко в промышленном производстве. Но если мы возьмём всё остальное, то, конечно, десятки миллионов людей в нашей стране вообще никакой переквалификации не проходили после того, как закончили учебное заведение. Они обладают каким-то опытом, какими-то навыками самостоятельными, но это не какая-то государственная система.

— И как на все эти проблемы повлияют инициативы привлечения молодёжи с 14 лет и мотивация родителей с детьми?

— Решение, которое мы сейчас видим, оно, как и большинство других решений, проходит не в плоскости взвешенных подходов и квалифицированных обсуждений, а в режиме некой импровизации: "Вот есть некий вызов, давайте на него как-нибудь ответим". У нас полно таких решений, которые не влекут никакого толка, кроме вреда. Вот люди высококвалифицированные выезжают из страны — и что, 14-летние подростки будут замещать эту рабочую силу здесь? Это за пределами всякой рациональности.