Директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН заявил, что давление Запада позитивно скажется на развитии экономики России в долгосрочной перспективе. Но эта старая песня о главном, мол, то, что нам мешает, то и поможет. Однако одних санкций для того, чтобы экономика пошла в рост, явно недостаточно да и их нужно каким-то образом обходить. Поможет ли для обхода санкций цифровой рубль, который с 1 августа должен начать действовать, и когда можно ждать того самого роста развития экономики из-за давления Запада? В беседе с Накануне.RU экономист Андрей Кобяков говорит, что санкции все же нанесли урон, компенсировать который удалось лишь частично, и то за счет роста издержек, подробнее – в интервью эксперта.
– Санкции длятся всю СВО и даже дольше, как они сказались на экономике за это время?
– Сказались негативно. Нестабильность рубля – то в одну сторону, то в другую. С самого начала СВО курс подскочил до 130 с лишним рублей за доллар. Даже несмотря на то, что в дальнейшем были предприняты меры по его стабилизации, цены мгновенно отреагировали, и результатом явилась колоссальная инфляция, по итогам года она составила порядка 12%. Но это официальная, мы знаем, что Росстату свойственно занижать данные, по моим же оценкам, она составила порядка 30%. Вот вам один из результатов – цены подскочили на 30%. Во всяком случае с основными товарами массового потребления именно это и произошло.
– Санкции сказались и на импортных товарах?
– Мощные принятые против нас санкции привели к недоступности многих видов импорта из стран, по крайней мере, западного альянса. Многие торговые и производственные фирмы ушли из России, поэтому стали недоступны товары как бытового назначения, так и, что гораздо важнее, производственного значения. Мы знаем, что в прошлом году была приостановлена выдача 10-летних загранпаспортов, потому что чипов не стало, которые нужно туда ставить с биометрическими данными.
Вспомним другой пример – что происходило с полиграфическими услугами, бумага мелованная, как оказалось, отсутствует. Швеция её перестала нам продавать. И таких примеров тысячи, десятки и сотни тысяч. Мы каждый из них не знаем, но мы знаем, что произошло, когда, например, запретили продавать в нашу страну "Боинги" и "Аэробусы" и запчасти к ним. Сюда же можно отнести и важнейшие компоненты, используемые в технологических цепочках предприятий. Нам пришлось организовывать для этого "серый", параллельный импорт из других регионов или подменяя конечный пункт назначения и так далее.
– На текущий момент что-то удалось компенсировать?
– Что-то удалось компенсировать, но это всё приводит к росту издержек. Соответственно, у этих предприятий либо исчезли эти комплектующие, либо появились по гораздо более высоким ценам. Остаётся только порадоваться, что ВВП упал не на 20%, как многие прогнозировали, а всего на 2,5-3%, то есть на порядок меньше, что говорит о том, что нам удалось очень удачно вывернуться. Другое дело, что один год — это не показатель ещё, потому что некоторые проблемы в более отдалённой перспективе могут нарастать, а другие, наоборот, исчезать, если принимаются какие-то верные решения.
Я хочу заметить в качестве одного примера, что в своё время было принято решение то ли 40%, то ли 50% пошлины на вывоз необработанной древесины, мы тогда ещё стремились в ВТО, это был 2009-2010 год, и возмутилась тогда как раз Швеция, которая на нашей дешёвой древесине существовала, дескать, вы отмените этот пункт, потому что мы вам иначе не дадим согласие на вступление в ВТО, а нам надо было все разногласия с разными странами каким-то образом решать. А что последовало после того, как пошлина была принята? В России примерно на те же 40% выросло производство фанеры и пиломатериалов.
То есть многие эти сложности объективные могут в перспективе привести к росту отечественного производства всего того, что нам приходилось закупать. Что, несомненно, в целом положительно. Однако это не совсем однозначно. У нас плохая демография, нехватка квалифицированных кадров, у нас уход специалистов не сопровождается аналогичным притоком специалистов в народное хозяйство из-за демографической ямы, мы находимся сейчас в условиях спада рождаемости и естественного прироста. Поэтому хватит ли нам кадров, чтобы укомплектовать все эти отрасли, которые нам надо будет сейчас воссоздавать в рамках этого импортозамещения, или нам придётся привозить мигрантов? А это определённые социальные проблемы.
Я хочу сказать, что это многогранный и сложный вопрос. Но в целом я считаю, что мы слишком сильно были зависимы от внешней конъюнктуры, поэтому подобное отлучение нас от преимуществ, которые давала глобализация в чём-то – это очень хороший и здоровый процесс.
– Примерно об этом же заявил накануне директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН – что давление Запада позитивно скажется на развитии экономики в долгосрочной перспективе. Но насколько долгосрочной она должна быть?
– Я знаю этого специалиста, это один из мыслящих экономистов. Он говорит про системные эффекты, в них есть и моменты боли, через которые приходится проходить, но это может привести и к серьёзному экономическому оздоровлению. Но это при условии грамотных политических действий, то есть если экономическая политика будет способствовать экономическим сдвигам, а не будет наоборот им противоречить, что, к сожалению, в России очень часто происходит.
– Но ведь для изменений недостаточно одних только санкций? Что должно измениться в системе?
– Во-первых, рассчитывать на то, что всё сдвинется само собой, а это опять "только рынок нас спасёт" – это нелепо, потому что мы находимся в чрезвычайных обстоятельствах, где одними рыночными усилиями решить это нельзя. Во-вторых, существует определённое запаздывание в решительных капиталовложениях во многих отраслях. Частный бизнес, не получив определённые гарантии, на инвестиции просто не пойдёт. Поэтому что-то надо компенсировать с помощью государственных инвестиций или смешанных инвестиций, когда государство входит соинвестором и приглашает туда инвесторов частных. Для этого должны быть чёткие правила игры, гарантированные на годы вперёд. Для этого должны быть гарантии сбыта продукции, иначе никакой предприниматель не пойдёт на постройку новых заводов, не будучи уверенным в том, что через 2-3 года правила игры сменятся и его деньги будут выброшены на ветер.
Наконец, чтобы каким-то образом компенсировать нехватку этих инвестиций, из прибыли нужно создать соответствующую кредитную политику, чтобы дешёвые кредиты стимулировали эти самые инвестиции. Вот тут я вижу определённые противоречия с той политикой, которую проводит наш ЦБ как минимум. Он, как мы видим, ставки повышает, что, несомненно, не приводит к увеличению доступности кредитов, а всё прямо наоборот. Это только один аспект. Должна быть и грамотная налоговая политика, это усилия государства по созданию инфраструктуры, созданию всевозможных технопарков, промышленных парков. Всё это уже давно известно, но, к сожалению, лозунги произносятся, а делается гораздо меньше. Тут нам бы опыт Китая изучить, чтобы посмотреть, как это надо делать. Но система должна, конечно, серьёзно измениться, сами собой только мухи родятся.
Строго говоря, я думаю, что и модель экономики во многом должна поменяться, если мы понимаем под моделью определённые экономические отношения, которые складываются.
– Можно ли ожидать, что власти начнут самостоятельно менять модель экономики, не дожидаясь очередных санкций?
– Власть — это очень широкое понятие. Если под властью понимать бюрократов, сидящих в министерствах, то они сами ничего инициировать не будут, потому что любая инициатива наказуема. Проще ничего не делать. Тогда ты ни за что и не отвечаешь. Поэтому любая система такого рода бюрократическая инертна по определению, а значит, и решения должны приниматься на самом высоком политическом уровне. А вот там, на мой взгляд, должно созреть понимание, что другого выхода просто нет. Это будет во многом вынужденное решение. Но я думаю, что шанс на это есть.
– Заявление директора института РАН — может, это как раз проявление этого понимания наверху или наоборот попытка привлечь внимание к проблеме?
– Что касается Александра Широва, то он давно стоял на позициях стимулирования экономического роста, и в этом смысле мы с ним полные союзники, надо заметить, что он давний соратник академика Глазьева, поэтому в данном случае его-то ни в чём переубеждать не надо было, и не обстоятельства им движут. Скорее, он пытается сейчас подстегнуть эти обстоятельства.
– С первого августа начнёт действовать цифровой рубль – он поможет как-то побороть санкции, поможет в налаживании экономики?
– Совершенно не понимаю, как может что-то изменить цифровой рубль, кроме того, что он позволит больше контролировать движение денежных средств. Вообще он является, на мой взгляд, конструкцией, скорее, вредной, чем полезной. Полезного в нём только то, что для граждан может появиться возможность очень дешёвых переводов денег. Но это можно было бы сделать, если просто расширить СБП, которую ЦБ и так уже запустил некоторое время тому назад.
А цифровой рубль — это совершенно другое явление. Это явление, которое позволяет отслеживать в режиме реального времени все перемещения денежных средств. Соответственно, и любую денежную трату. Она будет привязана к конкретным персонам, к их налоговым ИНН и всем прочим персональным данным. Подобный контроль всей персональной информации в столь глобальных масштабах мне представляется чрезвычайно опасным с точки зрения свобод личности человека. Чем он может помочь, я не понимаю.
Если уж говорить про "серый" импорт, то, наоборот, тут совсем не нужна прозрачность операций, поэтому там должны работать другие механизмы. А если говорить про какую-нибудь дедолларизацию, то совершенно неважно, цифровой этот рубль или не цифровой. Это вопрос договорённостей политического характера между разными странами, которые достигаются не методами технического характера. То есть если Китай с Россией или Индия с Россией принимают решение о торговле в валютах этих стран, то рубль будет приниматься в качестве средства платежа, по крайней мере, для каких-то операций. Но при чём тут цифровой рубль?
– Можно ли предположить, когда ожидать каких-то сдвигов в экономике из-за давления санкций?
– Всякие прогнозы – вещь неблагодарная. Всё, о чём мы говорили, – это некое сослагательное наклонение. Реальностью это может стать в случае, если этому будет покровительствовать и способствовать экономическая политика. Для того чтобы осуществить серьёзную перестройку экономической системы, в том числе достроить в ней хотя бы частично те производства тех товаров, которые просто выпали в результате этих санкций, причём хотя бы критически важных товаров, для этого нужно иметь ввиду, что всё-таки это процесс реальных инвестиций. Нужно построить здание сооружение, подвести все виды коммуникаций, инфраструктуру, наконец, оснастить их оборудованием, которое для этого тоже должно быть закуплено, доставлено в страну, смонтировано, налажено. Это вопрос не месяцев, это вопрос нескольких лет.
Если концентрированные усилия будут на это направлены, и этому будет способствовать экономическая политика, то успех уже первый мы почувствуем годика через три, а полноценный результат может быть достигнуть через 5-7 лет.
Одно количество документооборота займёт около года, и то если этому будет покровительствовать власть. В худшем случае дольше. Это долгий процесс.
– Не останется ли это развитие экономики некой недостижимой мечтой?
– Всё может быть. Но если взять нашу историю, скажем, сталинский период, мы помним, что за 10 лет страна, только что вышедшая из НЭПа, сумела подготовиться даже к Великой Отечественной войне. За какие-то 10 лет была построена мощнейшая экономика с огромными предприятиями машиностроительными, мощнейшими энергообъектами. То есть всё это возможно. Если это было возможно в 1930 годы, то почему это невозможно сегодня? Но для этого требуются другие технологии и социальные в том числе. Необходим соответствующий энтузиазм, а мы лишены сейчас многих этих инструментов и рычагов. Ко всему прочему ещё и мы понимаем, что находимся в сложной ситуации из-за СВО. Это всё усложняющие элементы, но задача решаема.