В России очередная рублево-долларовая суперволатильность. Еще в июне прошлого года курс рубля к доллару США поднимался до отметки в 51 рубль, а 14 августа нынешнего года он провалился до отметки более 101 рубля. Если сравнивать по этим точкам, то аккурат девальвация российской денежной единицы в два раза. На следующий день на экстренном заседании совета директоров ЦБ ключевая ставка была повышена с 8,5 до 12,0%.
Если констатировать ситуацию как валютный кризис, то он получается четвертым в истории РФ. Напомним, предыдущие были в августе 1998 года (в связи с дефолтом), во второй половине 2008 года (в связи с мировым финансовым кризисом), в 2014 году (в связи с отказом Банка России от поддержания валютного курса рубля и переходом к политике так называемого "таргетирования инфляции"). Каждый валютный кризис наносил серьезные удары по российской экономике. Так, по итогам 2014 года рубль обесценился по отношению к доллару США на 58%. В результате в следующем году инфляция, даже по явно заниженным оценкам Росстата и Банка России, составила 12,9% (при целевом показателе Банка России в 4%). А падение ВВП по итогам 2015 года составило 3,7%.
Еще весной этого года Банк России давал прогноз прироста ВВП по итогам 2023 года в рамках 0,5-2,0%. В июле, когда девальвация рубля начала разгоняться, прогноз был пересмотрен в сторону увеличения прироста до "вилки" 1,5-2,5%. После повышения ключевой ставки 15 августа пересмотра официальных прогнозов по ВВП ни Банк России, ни Минэкономразвития, ни другие государственные ведомства не делали. Слишком "мутная" ситуация.
Часть экспертов считала, что в лучшем случае прирост ВВП (естественно, в реальном, а не номинальном выражении) будет "нулевым". А товарная инфляция по итогам года будет не менее 25%.
Кстати, валютный курс рубля весьма вяло отреагировал на радикальное повышение ключевой ставки. Утром 17 августа он равнялся 96,70 руб. за доллар США. Укрепился по сравнению с 14 августа, но всего на 4,35%.
По мнению ряда экспертов, повышение ключевой ставки экономические проблемы, вызванные девальвацией рубля, не только не решает, но даже усугубляет. Нужно задействовать другие рычаги управления экономикой в целом и валютным курсом рубля в частности. Конечно, на первом месте среди таких рычагов значится введение ограничений и запретов на трансграничные операции с валютой и капиталом. В старых учебниках по экономике (не путать с теми, которые подготовлены и изданы за счет грантов Сороса) черным по белому написано: валютный курс национальной денежной единицы зависит от состояния платежного баланса страны. Чистый отток капитала, отражаемый в разделе "Финансовый счет" платежного баланса, ослабляет валютный курс национальной денежной единицы. Это как раз случай российского рубля. До 24 февраля прямой вклад в дело ослабления рубля осуществлял Банк России, который скупал иностранную валюту и наращивал золотовалютные резервы. Такое наращивание также представляет собой своеобразную форму вывоза капитала (накапливание валюты на счетах иностранных банков и долговых бумаг казначейств США и других стран Запада). Именно благодаря усилиям Центробанка курс рубля оказывался ниже паритета покупательной способности (ППС) рубля к доллару США в 2-2,5 раза.
После 24 февраля чистый отток капитала из России резко усилился, что привело к обвальной девальвации рубля. Однако благодаря президентским указам от 28 февраля и 1 марта прошлого года были выставлены жесткие барьеры на пути оттока капитала и валюты из страны. Что сразу же отразилось на валютном курсе рубля. С мартовского минимума в 121 рубль за доллар США курс в июне поднялся до своего максимума в 51 рубль. Дальше началось ослабление рубля. Оно было вызвано тем, что были постепенно демонтированы ограничения, установленные президентскими указами. Особенно такое ограничение, как обязательная продажа части валютной выручки от экспорта в течение 90 дней после ее получения. Первоначальный норматив в 80% обязательной продажи был понижен до 50%, а потом вообще отменен.
Кстати, в России уже два десятилетия действует закон "О валютном регулировании и валютном контроле". В его первоначальных версиях прямо устанавливались нормы обязательной продажи валюты экспортерами. Они пересматривались (были и 80, и 50 и даже 90 процентов) отдельными поправками к закону. В прошлом году некоторые эксперты рассчитывали, что нормативы продажи валюты из президентских указов перекочуют в упомянутый закон. Однако, на практике был реализован иной сценарий - интересанты добились отмены ограничений из президентских указов.
Я напомню еще об одном инструменте, который использовался в Российской Федерации в 90-е годы и о котором сегодня начисто забыли. Я имею в виду лицензирование экспорта капитала Банком России. Конечно, в значительной мере оно было формальным, скорее, использовалось для учета вывоза капитала. Но, тем не менее, оно существовало. Состояние платежного баланса в значительной мере определялось состоянием торгового баланса, последний является составной частью первого. Опять же в 90-е годы была хотя бы видимость управления торговым балансом через лицензирование экспорта и импорта товаров. Этим занималось Министерство внешних экономических связей (МВЭС). Однако в 1998 году оно было упразднено, а вместе с тем ушло в небытие лицензирование внешнеторговых сделок. И о необходимости регулирования внешней торговли уже никто не вспоминал.
О необходимости управления платежным балансом вообще никто не вспоминает. Банк России занимается лишь составлением платежных балансов на годовой, квартальной и помесячной основе и их комментированием. Кроме того, доверие к цифрам платежного баланса падает. Самый последний пример. В июле Банк России представил цифры по платежному балансу за июнь 2023 года. Согласно его данным, в указанном месяце имел место дефицит счета текущих операций (он же — дефицит всего платежного баланса) в размере в размере 1,4 млрд долл. И вот спустя месяц Банк России "переиграл" "минус" на "плюс", равный 1,8 млрд долл. Значение сальдо счета текущих операций было "скорректировано" на величину, равную 3,2 млрд долл.! Неслабая корректировка, которую Банк России никак не прокомментировал.
Председатель Банка России Эльвира Набиуллина, выступая в апреле с годовым отчетом Центробанка, повторила цифру чистого оттока капитала из годового отчета — 227 млрд долл. Она сказала, что львиная доля всего экспорта капитала предназначена, мол, для обеспечения российского импорта (торговые кредиты и авансы). А на "сомнительные операции" пришлось не более 1 млрд долл.
Не так давно эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) подготовили и обнародовали записку "Об оттоке капитала". Они оценили чистый отток капитала в прошлом году в 243 млрд долл. Что на 16 млрд долл. превышает цифру из годового отчета Банка России. ЦМАКП дал более взвешенную и честную оценку — на обеспечение российского импорта пришлось чуть больше четверти чистого экспорта капитала. С моей точки зрения, даже эта оценка является завышенной. В статье "Деньги из России продолжают утекать, но не так весело, как в прошлом году" я отметил, что оценка ЦМАКП величины торгового финансирования в 2022 году в размере 66 млрд долл. оказывается больше в шесть раз данных самого Банка России по величине торгового финансирования в 2021 году. Тогда было около 11 млрд долл., а в 2022 году чуть ли не все 227 млрд долл.!
Одно из железных правил, которое правит бал в финансовой сфере страны — недопущение контроля над трансграничными потоками капитала. Если Набиуллиной задают прямой вопрос, то она отвечает примерно одинаково: "Никогда и не при каких обстоятельствах". Сейчас многие вспоминают лекцию, которую госпожа Набиуллина прочитала в МВФ пять лет назад. Текст лекции доступен, размещен на сайте Банка России. Каждый вправе ознакомиться и сделать выводы самостоятельно.
Некоторые российские СМИ назвали это выступление "верноподданическим докладом", в котором доминировало стремление максимально выслужиться перед чиновниками курирующей Центробанк России организации (в то время, между прочим, США и их союзники уже вводили санкции против России и грозились их ужесточить). В частности, в докладе есть такой пассаж: "Несмотря на то, что независимость Банка России закреплена законодательно, нам пришлось доказывать ее перед лицом серьезного внешнего давления в 2014 году. Именно в этот период мы предпринимали решительные действия, которые подвергались жесткой критике со стороны бизнеса, части Правительства, иногда общественности".
Там же Эльвира Набиуллина отметил, что, мол, с успехом отражает любые попытки введения контроля над трансграничными операциями с капиталом и валютой: "В качестве одного из альтернативных решений (борьбы с инфляцией, — В.К.) предлагалось введение контроля за движением капитала. Банк России никогда не рассматривал такой вариант. Мы считаем, что контроль за движением капитала имел бы исключительно негативные последствия в долгосрочной перспективе, даже при положительном краткосрочном эффекте. Если бы мы прибегли к подобной мере всего один раз, инвесторы ожидали бы возвращения к ней вновь и вновь. А подобные ожидания могут вызвать значительное увеличение оттока капитала и усложнить управление волатильностью".
На тот момент, когда я завершал написание данной статьи, российские СМИ сообщали, что никаких мер по официальному установлению контроля над капитальными и валютными операциями властями принято не было.
Вот, в частности, последняя (на 12.00. 17 августа) информация газеты "Ведомости": "Устанавливать нормативы продажи экспортерами валютной выручки и вводить ограничения на движение капитала пока не будут. Об этом договорились на встрече президента Владимира Путина с членами правительства и председателем ЦБ Эльвирой Набиуллиной, рассказали "Ведомостям" два близких к кабмину источника, информацию подтвердил собеседник, знакомый с ходом совещания. Свое видение ситуации на валютном рынке представили, помимо Набиуллиной, министр финансов Антон Силуанов, помощник президента по экономическим вопросам Максим Орешкин и министр экономического развития Максим Решетников".
"Ведомости" и другие российские СМИ сообщают, что правительству удалось в неформальном порядке договориться с экспортерами об увеличении продажи валютной выручки, поэтому пока решено ограничиться мониторингом их действий. Итак, договоренности теперь правят бал.