Накануне в спор о "застрявших" рупиях включился посол Индии в РФ Паван Капур. По его данным, за последние полтора года ни одного платежа в рупиях за российскую нефть не было, только в твердой валюте. Тогда почему российские власти упорно указывают на то, что в падении курса рубля виноват положительный торговый баланс? Мол, продали нефть за рупии, а в Индии нам и купить нечего, и сама валюта неконвертируемая за пределами государства. Вроде, нам заплатили, но по факту образовалось неполучение денег.
И хотя от высшего руководства РФ не последовало уже привычного в таких случаях "нас обманули", рублю, а следовательно, и нам всем от этого не легче: курс рубля упал — цены выросли. И вот-вот спор выйдет на дипломатический уровень: министр иностранных дел Сергей Лавров упомянул те самые "застрявшие" рупии, мол, надо подыскать им точки инвестирования в Индии. Значит, все-таки "застряли", и пользы для экономики РФ от них не ожидается?
Своим мнением о ситуации с Накануне.RU поделилась экономист, депутат Госдумы Оксана Дмитриева:
— Почему, на ваш взгляд, начались такие проблемы с рупиями?
— За прошлый год со сверхблагоприятной конъюнктурой было принято несколько безграмотных, абсурдных решений. Главное — уход от доллара, который "болеет". Все стали говорить, что теперь мы будем рассчитываться в национальной валюте и продавать за рубли. Я несколько раз при обсуждениях в Государственной думе и Антону Силуанову, и Эльвире Набиуллиной задавала вопрос по поводу неравновесности отношений во внешней торговле, когда мы имеем положительное сальдо торгового баланса: продаем, а взамен не получаем эквиваленты товаров, взамен получаем бумажки, которые отоваривать сложно, будь это неконвертируемая валюта, рупия или что угодно. Даже с Китаем у нас было положительное сальдо торгового баланса, мы продавали больше, чем покупали. Если это неконвертируемая валюта, то, опять же, есть сложности в их накапливании и расчетах. А если это конвертируемая валюта, то тоже будут сложности в приобретении товаров, потому что санкции.
Поэтому здесь надо было ставить по-другому вопрос: продавать ровно столько и тем странам, где мы можем купить, либо, если мы получаем взамен денежный эквивалент, то тоже нужно было четко понимать, что мы на него купим и где.
— О каких суммах может идти речь?
— Считайте, что 250 млрд долларов — активное сальдо платежного баланса в прошлом году — это во многом выброшенные на ветер деньги, либо деньги, кому-то доставшиеся, кто-то их получил или в страну не вернул, причем с полного согласия всех денежных властей, которые говорили, что не нужен нам этот приток долларов и другой валюты, потому что они давят на рубль, он укрепляется. То есть они показали свое полное неумение действовать в той ситуации.
— А что касается рупий — все-таки они там застряли или нет?
— Теперь начался спор по поводу застрявших рупий. Мы продавали в Индию в прошлом году товаров на 30 млрд долларов и более за полугодие, а покупали на 1,9 млрд долларов за тот же период. И зависли или не зависли они и в чем вообще индусы расплачивались — вопросы открытые. Делать какие-то выводы мы можем вообще исключительно из данных Министерства торговли Индии, у нас же ведомства перестали публиковать данные об экспорте-импорте по отдельным странам.
Но здесь вопрос не в рупиях, а в целом в подходе наших денежных властей. Во-первых, абсолютно превратное понимание, что мы переходим к торговле в национальных валютах и за рубли. Кто будет продавать за то, что мы можем сами напечатать? Мы рубли сами печатаем и продаем за рубли, не получая товарного эквивалента. Так мы с таким же успехом их можем эмитировать. Это абсурдно. Либо мы должны получать товарный эквивалент, либо ту валюту, по которой мы можем купить что-то в другой стране. Если мы ни то, ни другое не можем сделать — тогда нужно продавать ровно на то, на что можно получить товарный эквивалент. Плюс, на оплату политических издержек, потому что поддержка или нейтральность ряда стран требует денег от России. В данной ситуации с внешнеполитических позиций следует идти, но все имеет свою цену. Поэтому тут надо понимать, в каком объеме идет торговля.
— Индийская сторона говорит о плате в твердой валюте, российская сторона настаивает на обратном...
— Следует обратить внимание на наши нефтегазовые компании и других экспортеров. Потому что в условиях санкций каждый действует, как может, и не все можно декларировать и рассказывать, каким образом они осуществляют транзакции — тут могут быть свои особенности, и естественно, что эти страны могут быть хабом или выполнять функции конвертации. И здесь вопрос в том, как они это конвертируют, не о всех целесообразно говорить публично. Во всяком случае, наши денежные власти должны об этом точно знать. Но у меня есть сомнения, что они точно знают, и какая-то утечка капиталов и валютной выручки имеет место. Поэтому в данной ситуации должна быть продажа валютной выручки, потому что могут быть разные схемы, но страна, денежные власти об этом должны иметь четкую информацию, даже если они ее публично не будут рассказывать.
— А что власти Индии могут предложить в качестве инвестпроектов на якобы застрявшие средства?
— Застряли ли рупии, сколько застряло, или не застряли вообще — мы не можем ничего точно сказать, потому что та информация, которой я владею, или которая публиковалась — это информация от индийского Министерства торговли. И в данной ситуации не с индийскими властями мы должны разбираться, а со своими собственными денежными властями — своим Министром финансов и главой Центробанка. Потому что была изначально неправильная ориентация. Мы должны балансировать в этих условиях наш внешнеторговый оборот, а если получается активное положительное сальдо, то мы должны четко понимать, куда оно делось.