Накануне издание РБК опубликовало данные рекрутинговых фирм о том, что в странах Африки резко возросло число вакансий российских компаний. Это просто бум, считают хэдхантеры, потому что рост числа размещённых вакансий составил десятки раз. Причём, это не "принеси-подай" рабочие, а специалисты от строителей и до сферы IT.
Так, например, в Кении число вакансий выросло в 39 раз (с 161 вакансии в первом полугодии 2023-го до 6,4 тыс. вакансий в первом полугодии 2024-го), в Зимбабве — рост в 15 раз (до 165), в Камеруне — в 9 раз (до 130).
Сколько их будет приезжать из Африки, если только из Таджикистана и Узбекистана уже в первом квартале этого года приехало суммарно 1 млн человек официально? И что делать нашим молодым специалистам — они не очень-то теперь и нужны?
Вроде бы, на самом верху звучат призывы создавать рабочие места для своих граждан, а на деле у нас снова делают ставку на мигрантов. Особое значение эта новость принимает в контексте прогнозов ООН, по которым к концу века в России численность коренного населения снизится до 126 млн человек — и то по среднему сценарию. А значит, население продолжит "замещаться" гастарбайтерами.
Своим мнением с Накануне.RU поделился председатель набсовета Института демографии, миграции и регионального развития Юрий Крупнов.
— В чём причина роста числа российских вакансий в Африке?
 "Партия дела, съезд, Юрий Крупнов(2015)|Фото: Накануне.RU")
— Если мы уберём в сторону вопросы, связанные с дистанционной занятостью и с разного рода аутсорсинговыми задачами, скажем, для программистов, то можно выделить два основных момента.
Во-первых, демографическая катастрофа в нашей стране связана с тем, что по всему миру так или иначе, тем более в Африке, население растёт и будет расти ещё лет 50, а в Африке, представьте, за ближайшие 70 лет население увеличится в три раза, то есть будет почти 5 млрд человек. В России же за это время население упадёт в два раза, и будет около 70 млн человек. Поэтому, конечно, ищут и в Африке, и эти числа — тысяча человек, 200 человек — они пока небольшие, но понятно, что демографическая диспропорция будет нарастать, если мы не возьмёмся за семью, не будем поддерживать трех-, четырехдетную семью.
Во-вторых — это самое обидное и самое, на мой взгляд, плохое — что мы "средненькая" страна. То есть наши лучшие специалисты мирового класса уматывают из страны, даже если не уезжают напрямую, то так или иначе работают на тот же Китай, как раньше работали на ЕС, Америку и так далее, на зарубежные компании — например, на условный "Боинг", но не на российский авиапром. Сейчас они на китайские системы работают и продолжают во многом и на западные системы работать. А к нам приезжают уже специалисты, ну, как минимум, не первого сорта, будем так аккуратно говорить. И в этом смысле мы становимся стандартной средненькой проточной страной.
Кстати, это видно и по нашумевшим африканским сюжетам — можно вспомнить замечательного врача из Судана, который работает в подмосковном Лыткарино, про которого много написано — вот типичная ситуация даже на уровне столичного региона, то есть из Лыткарино все лучшие специалисты уматывают либо куда-то далеко на ПМЖ, либо в Москве работают. А в Лыткарино, соответственно, замещаются наши уезжающие специалисты соответствующими специалистами из среднеазиатских бывших советских республик, а теперь вот и из Африки. А дальше будет из Пакистана, из Индии, и этот процесс будет продолжаться, если мы на этом примере не поднимем зарплаты, людей не привлечём в условное даже Лыткарино, я уж не говорю про сибирскую глушь.
Поэтому беды две: первая — демографическая катастрофа, и она будет ухудшаться, если мы не возьмёмся за голову. И вторая беда — нам придется быть либо совсем упавшей страной, когда к нам никто уже просто не поедет, либо стать на самом деле действительно мировой державой, какой всегда была Россия, и особенно в советский период. Надо поднимать нашу экономику, хозяйство, делая ставку как раз на наших мальчишек и девчонок, давая им возможность расти в самый что ни на есть передовой хайтек, реализуя передовые индустрии с теми же китайцами вместе и так далее, но именно мы должны проектировать будущее.
Вот простой такой, но жёсткий выбор.
— А создаст ли этот поток трудовых мигрантов из Африки конкуренцию потокам из Таджикистана и Узбекистана, которые, по словам Бастрыкина, только за первый квартал 2024 г. в сумме составили 1 млн человек в одной лишь Москве?
— Честно говоря, я не вижу необходимости для России переживать по поводу этой конкуренции, потому что у нас не в этом проблема, а в том, что надо работать на мальчишек и девчонок, родившихся на территории Российской Федерации. А кто уже там с кем конкурирует — пусть сами разбираются.
Но с другой стороны, да, если так грубо ставить вопрос, то количество далёких мигрантов, скажем так — неважно, Африка или не Африка — будет нарастать, потому что и в нашей Центральной Азии демографические процессы тоже спадают потихонечку, хотя наша Центральная Азия на том колоссальном цивилизационном базисе, который построил Советский Союз, в общем, имеет и другие возможности для миграции. И не надо строить иллюзии, что в целом все таджики едут в Россию, часто как раз едут наиболее малообразованные, а высокообразованные — это глубоко культурные, глубоко образованные люди, да ещё с советским бэкграундом — они себя находят в любой точке земного шара.
И как раз они скоро и скажут, мол, а что там Россия вообще хочет? Это что, какой-то там заповедник отсталости непонятный? Давайте поедем в развитые страны, потому что там движуха.
— Иными словами, миграцию нужно минимизировать, но это не первоочередная проблема?
— Конечно, нужно вообще делать ставку на своих людей. Я вот сказал про врача из Судана, но вдумайтесь — врач формируется за 5-6 лет вуза, потом ординатура. В целом, 10 лет — это минимальный срок. Вы представьте, 10 лет формируется специалист у нас, мы инвестируем в нашу систему высшего медицинского образования, в ординатуры, аспирантуры, а потом он улетает куда-то, а к нам приезжает человек уже не такой квалифицированный.
И возникает то вопрос: вот эту проточную систему кто-нибудь понимает? Проблема в том, что мы теряем наших лучших специалистов, наших мальчишек и девчонок, молодых людей, в которых государство вложило огромные силы, они молодцы, они старались и работали, а мы с ними расстаёмся — берите, кому надо, нам не жалко. Вот в чем трагедия, а мы обсуждаем — Судан или Таджикистан...
— На высшем уровне говорят, что надо для своих граждан рабочие места создавать, что для этого делается?
— Дело не в создании рабочих мест. Формально ведь врач из Индии, Таджикистана или Судана приезжает на конкретную должность. То есть рабочее место формально есть, но рабочее место — это же не просто какая-то зарплата, какой-то стул, стол и какой-то кабинет. У нас вообще ни Минтруда, никто не занимается действительно проблемой рабочего места. Сегодня рабочее место в мире, между прочим, хайтековое стоит $2-3 млн. Хорошее, средненькое — $200-300 тыс., но нормальное, самое современное стоит несколько миллионов долларов, и их надо вложить. И под это надо подготовить человека. А потом надо по всей социально-экономической ситуации, идеологической ситуации сделать так, чтобы этот сверхподготовленный человек не умотал куда-то — вот в чем политика. А все остальное — это разговоры ни о чем, потому что дело не в формальном создании рабочих мест — поставят стулья, откроют кабинеты без оборудования и без ума и фантазии скажут, что создали дополнительно ещё 5 тыс. новых рабочих мест.
Но проблема в здравоохранении, в обеспечении здоровья, то есть в совершенно конкретной системе современного здравоохранения, которая на 50% ещё и система социального развития, потому что все профессионалы говорят, что там только треть — это медицина, а 70% — это образ жизни, это качество питания, культура жизни и так далее. И врач, человек, который должен это все двигать вперёд, он должен быть в очень культурной ситуации. Он должен быть на повышенной зарплате.
В любой точке Российской Федерации врач и учитель должны быть столпами, людьми, которые на всех смотрят — я чуть-чуть утрирую, но всё же — свысока, потому что они занимают передовые должности, почти как в мундирах ходят. А это же не так, и в этом проблема, а мы дальше обсуждаем там Африку и Таджикистан. А что их обсуждать? Надо обсуждать Лыткарино, Московскую область и Российскую Федерацию.
— Но по прогнозам ООН, до конца века в России останется 126 млн россиян. Остальные будут приезжие, мигранты?
— Нет, 126 млн — это очень такой специфический прогноз ООН, который сейчас все тиражируют, но если вчитаться в их доклады профессионально и поглубже, то мы увидим, что на самом деле речь идёт о примерно 70-80 млн к концу столетия, потому что неправильно воспринимают данные, говорят про низкий прогноз, средний прогноз, высокий прогноз, и как будто средний — самый реалистичный. Но нет, самыми реалистичными, к сожалению, в демографии являются низкие прогнозы.
Поэтому ключевая цифра — 70-80 млн. А при этом мы только что с вами, собственно, и обсудили этнодемографические замещающие процессы, поэтому в этом вы правы. Конечно, никто сегодня не скажет, сколько точно граждан будет — либо 80 млн, либо 126 млн. А вот фактически речь идёт о том, что, конечно, наше российское этнонациональное ядро во многом будет размыто, и даже эти 80 или 126 млн — это могут быть в значительной части другие люди, чем мы, повертев головой и посмотрев вокруг, представляем себе сегодня.