С 1 октября 2025 года военные пенсионеры и бывшие сотрудники силовых ведомств получат увеличение выплат на 7,6%. Для тех, у кого выслуга 20 лет, пенсия составит 50% от прежнего денежного довольствия, плюс 3% за каждый дополнительный год службы. В среднем пенсия силовиков после индексации составит около 46 тыс. руб. В то же время миллионы обычных пенсионеров продолжают существовать на значительно меньшие суммы. Средняя страховая пенсия по старости едва превышает 23 тысячи рублей, а социальная — еще меньше. Разрыв между прежней зарплатой и пенсией делает переход на заслуженный отдых невозможным для многих. Подробнее о ситуации — в материале Накануне.RU.
Проблема, конечно, не в самой индексации для силовиков, а в том, что происходит она на фоне общей стагнации пенсионной системы. Гражданские пенсионеры уже получили повышение в январе на 9,5% и в апреле на 14,75%, но эти цифры не меняют особо порядок вещей. Пенсия в России давно перестала быть эквивалентом утраченного заработка и превратилась в формальность — "потому что она должна быть". При медианной зарплате в 57-62 тысячи рублей 22% отчислений в Пенсионный фонд просто не могут обеспечить достойные выплаты. Экономика системы работает по остаточному принципу, а ее устойчивость под вопросом из-за роста числа самозанятых, 45% из которых вообще не формируют пенсионные накопления.
Доктор экономических наук, профессор Финансового университета при Правительстве РФ Александр Сафонов объясняет базовый принцип работы системы: "Страховая пенсия у нас формируется как результат отчислений страховых взносов. 22% в Пенсионный фонд или теперь Фонд социального страхования. Сколько мы туда отчислили, столько мы можем с вами и распределить".
Он указывает на структурные проблемы: "Выше средней 23 тысяч пенсии платить просто не представляется экономически возможным. Тогда нужно бы искать другой источник, а не только страховые взносы".
Особую остроту проблеме придает тот факт, что система изначально была построена с перекосом в пользу высокооплачиваемых категорий. Александр Сафонов напоминает: "В свое время, в 2000 году, под давлением бизнеса, в первую очередь крупного, было принято решение о том, что мы вводим ограничения по страховым взносам для тех, кто зарабатывает у нас как бы много. С работников, которые получают свыше 2 миллиона 540 тысяч в год, страховой взнос берется значительно ниже — всего лишь 15%. Кстати, ни в одной стране мира, где применяется страховая пенсионная система, вы такой истории не найдете. Там все платят одинаково, независимо".
Вице-президент "Опоры России" Дмитрий Пищальников указывает на другую сторону проблемы — невозможность бизнеса нести дополнительную нагрузку: "При том уровне износа оборудования и наличии современного оборудования говорить о том, что повышать заработную плату, во-первых, конечно, нужно, и мы еще далеки до Европы, но текущее состояние бизнеса просто не позволяет этого делать. При том, что у нас уровень производительности труда остается на прежнем уровне, а темпы роста заработной платы опережают темпы роста производительности в разы, в десятки раз. Обычно это заканчивается всегда девальвацией национальной валюты".
Член Комитета Государственной Думы РФ по труду, социальной политике и делам ветеранов Светлана Бессараб обращает внимание на демографический вызов: "Сегодня у нас порядка 13 миллионов самозанятых, из них только 55% формируют свои пенсионные накопления. И это та армия в будущем пенсионеров, которую государство будет содержать, безусловно".
Дмитрий Пищальников ставит вопрос об эффективности управления пенсионными средствами: "Если бы я за всю свою жизнь откладывал столько денег, сколько с меня берут, и я просто клал бы их на депозит, я получил бы денег значительно больше. Я могу на собственном примере сказать, что за последний год я начал чего-то откладывать. Скромные деньги. И я уже себе за год насобирал на московскую пенсию на два года". Он указывает на фундаментальное противоречие: "Мы действительно богатая страна. У нас есть гигантская рента полезных ископаемых, на которые, в общем-то, где-то как-то что-то перепадает населению. Но вот то, что мы могли бы рассчитывать, выходя на пенсию, на долю и от этого пирога, как-то вот совершенно не учитывается".
Александр Сафонов дает прямой ответ на критику низкой доходности пенсионных накоплений, апеллируя к жестким правилам, по которым работает система: "Средства размещаются исключительно в тех банках, которые определены правительством как системообразующие, — разъясняет он. — Доходность соответствует стандартному депозитному проценту для юридических лиц. Никаких полутора процентов, о которых говорят, никогда не было".
Экономист призывает смотреть на вещи реалистично: пенсионная система — не инвестиционный фонд, а гигантский механизм солидарности поколений, работающий по принципу "с колес": "Вы должны понимать, что там нет фантастических денег, — подчеркивает Сафонов. — Это машина, которая работает в режиме реального времени: деньги поступают от работающих и тут же уходят на выплаты текущим пенсионерам".
В основе спора о пенсионной системе лежит фундаментальное противоречие между разным пониманием ее сути. С одной стороны, эксперты вроде Александра Сафонова указывают на принципиальные отличия российской модели от зарубежных аналогов. За рубежом пенсионные фонды часто обладают особым статусом "государства в государстве", управляются через трехсторонние комиссии и гарантируют стабильность поступлений. Единый для всех тариф страховых взносов создает предсказуемую финансовую основу.
С другой стороны, представители бизнеса, такие как Дмитрий Пищальников, настаивают на кардинальном пересмотре системы. Их аргумент прост и понятен миллионам россиян: если уж государство берет на себя функцию управления пенсионными накоплениями, оно должно демонстрировать эффективность, сравнимую с рыночной. Ожидание доходности на уровне 20% годовых — это не каприз, а естественное требование человека, видящего, как его деньги "затыкают текущие дыры" вместо реального инвестирования.
Парадоксальным образом сама идея социальной справедливости оказывается разменной монетой в этом споре. Сравнения с нефтяными монархиями Персидского залива или скандинавскими странами возникают не случайно — они отражают глубинное общественное ожидание: ресурсная сверхдержава должна обеспечивать своим гражданам достойную старость. Однако глобальный контекст, на который ссылаются защитники текущей модели, показывает — мир столкнулся с системным кризисом пенсионных систем.
За всеми этими дискуссиями теряется главное — судьба конкретного человека, вынужденного выбирать между продолжением работы в преклонном возрасте и "искусством выживания" на пенсию, не обеспечивающую достойную жизнь. Эксперты сходятся в диагностике проблем: нужны системные изменения, устранение льгот для высокооплачиваемых, поиск новых источников финансирования. Но раз за разом констатация необходимости реформ не перерастает в конкретные действия, оставляя миллионы пенсионеров заложниками разговоров о будущем, которое никак не наступает.