В Екатеринбурге представили книгу, которая ставит под сомнение один из базовых конституционных тезисов современной России — о том, что у нас не может и не должно быть идеологии. Авторы — уральские политологи-практики — доказывают, что идеология не просто существует, но и тотально определяет жизнь общества и судьбу цивилизаций. Их работа заставляет пересмотреть привычные представления о государственном строительстве и задает неудобный вопрос: может ли страна, официально отказавшаяся от государственной идеологии, выстроить осмысленное будущее? Подробнее о книге — в материале Накануне.RU.
Уральские политологи Анатолий Гайда и Вадим Дубичев завершили работу над третьим совместным трудом. Ранее советник губернатора, один из соавторов Устава Свердловской области Анатолий Гайда и первый заместитель руководителя аппарата губернатора региона Вадим Дубичев написали две книги о природе идеологии. Третья книга развивает тему в новом ключе, исследуя связь идеологии и цивилизации.
Авторы предприняли попытку разобраться в том, что такое цивилизация, что определяет ее сущность и чем она отличается от государства или культуры. Книга "Тотальность идеологии и цивилизация" вышла в московском издательстве "Книжный мир", где ранее были изданы и две первые работы дуэта — "Критика государственной идеологии" и "Идеология — власть идей". Презентация новой работы состоялась 2 декабря на площадке Свердловского филиала РАНХиГС.
Совместный труд появился в момент острой общественной дискуссии о национальной идентичности и "духовных скрепах". Власть все чаще оперирует понятием "российская цивилизация", что было недавно закреплено и на официальном уровне в новой Стратегии государственной национальной политики. Парадокс в том, что, с одной стороны, государство конституционно отрицает какую-либо обязательную идеологию, а с другой — ищет основания для единства в цивилизационной риторике. Книга политологов предлагает философский инструментарий для осмысления этого противоречия, анализируя труды классиков — от Гегеля и Маркса до Данилевского и Броделя.
Как отметил один из авторов, Анатолий Гайда, все три книги посвящены одной теме неслучайно. "Мир, в котором мы живем, — это, на наш взгляд, властно-идеологически организованное общество", — пояснил он.
Серьезным тормозом для исследований, по его мнению, является "разночтение при трактовке первого пункта 13 статьи Конституции Российской Федерации, где, с одной стороны, провозглашается многообразие, а с другой — утверждается, что никакая идеология не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной". Этот правовой парадокс, считает политолог, "ставит под сомнение право на существование государственной идеологии как таковой".
Анатолий Гайда выделил три причины, почему тема идеологии остается центральной: во-первых, это важно с точки зрения организации общества, во-вторых, в этом присутствует конституционная коллизия, а в-третьих, сама идеология остается "одним из самых загадочных феноменов, и ее необходимо изучать". Основой для третьей книги стало базовое определение, к которому авторы пришли ранее: "Идеология — это власть идей". Исходя из этого, они начали "заниматься проблемой тотальности идеологии цивилизации".
"Почему тотальность идеологии? И причем здесь цивилизация?" — задается вопросом Гайда. Ответ кроется в гегелевской философии, где различные сферы общества обретают смысл только как элемент целого, тотальности.
"В основе той или иной общественной тотальности лежит не какая-нибудь сфера общества, а принцип, который пронизывает все сферы: экономику, политику, государство, мораль", — подчеркнул автор. Таким принципом, организующим современную западную цивилизацию, по мнению авторов, является либеральный принцип свободной индивидуальности. В основе же российской цивилизации, как считают они, лежит принцип консервативной ценности, приоритета общественных интересов, семейных ценностей и социальной справедливости.
Большую часть исследования занимает критический анализ цивилизационного подхода. Анатолий Гайда с иронией назвал признанных классиков — Данилевского, Шпенглера, Тойнби и Броделя — "четырьмя великими путаниками". "Ни один из них, к сожалению, не дал вообще четкого определения — а что такое цивилизация. Размышления, аналогии, описания — сколько угодно", — отметил он.
На примере Фернана Броделя политолог показал, как понятие "цивилизация" может означать что угодно: от методологического принципа познания истории и географического региона до "цивилизации злаков" — пшеницы или риса.
"Теперь попробуйте определить, а что же Бродель понимает под цивилизацией. Вот это — то нечто, что, видимо, есть во всех этих подходах", — отметил Гайда.
Несмотря на скепсис, авторы не отвергают цивилизационный подход.
"Он помогает понять историю во всем ее красочном многообразии и единстве, — считает Гайда и предостерегает от подмены. — Есть опасность подмены ценностно-мировоззренческих, идеологических особенностей развития России так называемым цивилизационным подходом. Идеология — не просто сопроводитель цивилизации, а ее ядро и фундамент. Идеология выступает как один из властных рычагов конституирования человеческой цивилизации".
Соавтор книги Вадим Дубичев развил эту мысль, обратившись к философским истокам. "Потенциал, который заложен в работах Гегеля, предопределил движение мысли и в России, и в Европе в XIX веке, во многом и в XX веке", — сказал он. Дубичев напомнил, как революционеры XIX века "буквально бредили философскими истинами", ощущая свою миссию как часть самопознания мирового духа.
В дискуссии принял участие политолог Анатолий Гагарин, который высоко оценил работу коллег. "Читать эти книги было крайне интересно. Это то, что сейчас чрезвычайно актуально — производство смыслов и осмысление того, что же является нашим ценностным базисом", — сказал он.
Гагарин отметил, что книги "разоблачают и расколдовывают групповые фантазии", которые доминируют над обществом. Особую ценность он видит в практической направленности работы философов-практиков, которые подводят читателя к вопросу: "Какое практическое руководство следует за тем, что мы освоили эти собственные идеи?"
Как проиллюстрировал Гайда на примере Сингапура, да и на своем собственном примере, так как этнически он относится к полякам, что именно признание общих духовных принципов — общества выше "я", семьи как основы общества, консенсуса и гармонии — делает человека частью цивилизации, а не его этническое происхождение.
Следующим шагом авторов будет работа о социальной ответственности философии, что выглядит логичным продолжением начатого разговора. В условиях, когда запрос на смыслы и идентичность становится все острее, такая философия, не боящаяся практических выводов, оказывается более чем уместной и даже необходимой.