Российская музыкальная индустрия может столкнуться с "потерей потерь", а если серьезно — с финансовыми убытками из-за цензуры. Законопроект об автоматической блокировке в интернете всего, что содержит мат, рассматривают в Госдуме. Если его примут, тысячи песен — от классики до современных хитов — могут исчезнуть из легального доступа. Авторы законопроекта говорят, что его поддерживает большинство граждан и религиозные сообщества. На практике это грозит музыкантам и лейблам миллионными убытками, а государству — сокращением налогов. Вместо очищения интернета может появиться еще одна точка разлома для общества и для музыки: одна часть станет официально приглаженной, а другая — уйдет в неконтролируемое подполье. Подробнее — в материале Накануне.RU.
Споры о границах в творчестве разгорелись с новой силой, когда в Госдуму внесли этот законопроект. Его автор — уже знакомый многим по самым интересным инициативам в области морали, зампред комитета по информационной политике Андрей Свинцов. Он предлагает разрешить Роскомнадзору автоматически блокировать любой материал с матом, ориентируясь на официальный список бранных слов.
Депутат заявил, что инициативу поддержали патриарх и Общественная палата. Что ж, похоже, это продолжение недавних мер по ужесточению контроля над культурой — от ограничений на пропаганду запрещенных веществ до призывов запретить песни "Сектора Газа". Раньше речь шла об отдельных треках, а теперь под запрет могут попасть целые пласты музыки, которые часто слушают в сети, особенно молодежь. Противники же законопроекта считают, что он не решит проблему, а усугубит ее, фанаты музыкантов массово уйдут на пиратские сайты, аудитория расколется.
Андрей Свинцов объясняет свою идею этическими и социальными причинами. "Социальные сети никак не контролируют возраст. Там и 10-летние дети, и 8-летние дети", — говорит депутат. Он напоминает, что в обычной жизни мат считается мелким хулиганством, а в интернете авторы с многомиллионной аудиторией используют его безнаказанно. По словам Свинцова, законопроект уже поддержали 70% граждан. "Я предложил Роскомнадзору весь контент, который содержит мат, блокировать", — заявил он.
Депутат убежден, что музыканты, которые используют нецензурную лексику, просто не умеют выразить мысль иначе. Он предлагает заставить их "переписать тексты песен, используя нормальный русский язык". Того, кто откажется, ждет штраф: "Ты пришел, собрал "Лужники", ты, пожалуйста, весь свой гонорар передай в бюджет". Свинцов уверен, что даже культовые песни "Сектора Газа" или Шнура должны исчезнуть из открытого доступа или звучать в "чистой" версии, и это не повредит ни впечатлению, ни доходам.
Те, кто работает в индустрии, смотрят на ситуацию иначе. Руководитель отдела по работе с партнерами лейбла "Студия Союз" Елизавета Фомичева говорит прямо: "Первое, что мы потеряем, это деньги. Это будет 100%". По ее словам, индустрия только-только пережила шок от закона о пропаганде запрещенных веществ — тогда пришлось массово просить артистов прислать "чистые" версии треков, и это сразу снизило доходы от стриминга. Новый запрет, по мнению Фомичевой, ударит по всем — от музыкантов и лейблов до государства, которое недосчитается налогов.
Но главная опасность — бум пиратства. "Все захотят слушать старые треки в той версии, в которой они были. Никому не интересно — молодежи, аудитории слушать чистую, вылизанную, красивую версию", — говорит она. Есть и технические сложности: нет четких границ между запрещенным словом и его производными, и лейблы оказываются в положении игроков в "крестики-нолики", где нельзя ни выиграть, ни проиграть. "Мы запретили, а вы там уже как-то сами разберитесь, что можно, а что нельзя", — иронизирует эксперт.
Молодые артисты, чьи песни могут попасть под запрет, видят в этом угрозу самовыражению. Музыкант Марат Пуйман, окончивший химфак МГУ, уверен, что цензура лишь борется со следствиями, а воспитывать новые поколения нужно в семье. Пуйман предсказывает, что запрет вызовет хитрое сопротивление: люди "будут ухищряться, придумывать новые слова", а неугодный контент уйдет в подполье и, возможно, станет только привлекательнее. "Все, что запрещено, это как раз сладкий плод", — говорит он.
Его коллега, автор-исполнитель Александр Пятышев (Myqeed) смотрит на проблему как на социальный разлом. Выросший в городе, "где люди работают только на заводе", он сомневается в цифре 70% поддержки. "В регионах люди мыслят по-другому. Культура там другая совсем", — говорит музыкант и проводит параллель с сухим законом, который не искоренил алкоголь, а загнал его производство в тень. Пятышев указывает на парадокс: музыку с матом слушают — видимо, потому, что на нее есть спрос? "Взять простой рычаг, нажать на отмену слов — это самое простое, что можно сделать. То есть прикрыть проблему, не решив ее глубоко в корне", — резюмирует он.
Опытный продюсер Владимир Елизаров, работавший с группами "Чайф" и "Nautilus Pompilius", признает, что мат исторически укоренен в русской речи, но в профессиональном творчестве советует обходиться без него. "Можно обойтись без этого", — считает он, потому что язык позволяет выразить любую эмоцию иначе. Но Елизаров смотрит на ситуацию философски, вспоминая, как Йоко Оно еще в 1980 году предсказала появление рэпа. По его мнению, "элемент антикультуры" как протест против мейнстрима всегда будет существовать, и жесткие запреты задавят одну форму — только чтобы тут же возникла другая.
Законопроект о тотальной борьбе с матом в музыке разделил общество и индустрию. С одной стороны — желание власти навести моральный порядок в сети, которое поддерживает консервативная часть общества, если верить на слово инициатору этой идеи. С другой — опасения бизнеса потерять деньги, уверенность артистов в праве на "свободное творчество". Конфликт вышел за рамки лингвистики и упирается в главные вопросы: может ли государство диктовать культуре, не получив обратного эффекта? И готово ли оно заплатить за это ростом теневого сектора и новым разрывом между поколениями? Пока ответов нет, а музыка с меткой "E" (explicit content — "откровенный контент") продолжает, как ни удивительно, набирать миллионы прослушиваний — как напоминание, что простыми запретами сложные проблемы не решить?