Канделаки предложила реформировать российскую науку
В конце октября около трехсот ученых провели митинг в Москве, призывая увеличить финансирование Российской академии наук, повысить аспирантские стипендии и зарплаты научным работникам. Это событие не имело широкого резонанса в прессе, зато на него обратила внимание Тина Канделаки. Известная ведущая и общественный деятель в колонке на сайте GZT.ru развенчивает миф о бедности РАН и предлагает изменить сами принципы распределения средств на науку.
В начале статьи Канделаки напоминает, что за последние 5 лет финансирование РАН увеличилось почти в 2,5 раза – с 20 млрд руб. в 2005 году до 48,7 млрд в 2010-ом. Тем не менее, никаких позитивных перемен в российской науке не происходит уже лет двадцать. Средняя зарплата ученого колеблется в районе 10 тысяч рублей в месяц, и это лишь показатель по Москве, а в регионах, надо полагать, ситуация еще хуже. Тина задается закономерным вопросом: куда уходят деньги?
В 2007 году власти предлагали сделать РАН более прозрачной и назначать на должности вице-президентов не академиков, а специальных менеджеров, следящих за распределением средств. Проект закончился громким скандалом, в итоге правительство от этой затеи отказалось. Канделаки допускает, что само по себе внедрение посторонних людей в ученую среду было, возможно, не лучшим решением. Со своей стороны, ведущая выступает за отмену централизованного финансирования всех лабораторий из единого неповоротливого органа. "Средства падают в огромный общий котел и дальнейший их путь не всегда предсказуем", – пояснила она.
Канделаки обращается к опыту США. Как-никак, из 806 врученных Нобелевских премий 320 достались американцам, а россиянам – всего 16. За океаном деньги выдаются под конкретные проекты, а не на всю науку в целом. Делают это независимые фонды, которые готовы финансировать исследования на основе экспертных оценок. Собственных лабораторий у этих фондов нет, поэтому их можно назвать заказчиками, заинтересованными в результате. "Средства идут вовне, а не исчезают в бюрократических лабиринтах единой структуры", – отмечает Тина. В США молодые специалисты и даже студенты с высокой вероятностью могут получить солидные гранты под исследования, если они в состоянии убедить государство или бизнес в перспективности и, главное, окупаемости своего проекта.
Впрочем, зачатки успешной западной модели присутствуют и в России. Канделаки сообщает, что средства на научные разработки в нашей стране выделяют Российский фонд фундаментальных исследований (РФФИ) и Российский гуманитарный научный фонд (РГНФ). Ученые не забывают благодарить эти организации в своих статьях. "Стало быть, эффективное распределение денег в российской науке возможно", – делает вывод Тина.
Очищение российской науки от коррупции и бюрократии вернет ей былой авторитет. Сегодня она абсолютно не конкурентоспособна: ключевые должности в РАН занимают люди в возрасте 65 лет, президент академии Юрий Осипов со скепсисом относится к изучению английского языка, индекс цитируемости отечественных специалистов в авторитетных международных журналах составляет жалкие 0,6%.
Ведущая выражает надежду, что после того, как РАН перестанет единолично распоряжаться средствами на науку, российские ученые избавятся, наконец, от необходимости заниматься непрофильными вопросами: обивать пороги директоров, митинговать на площадях, дружить с "нужными" людьми. Они наконец-то обретут комфортные условия для продуктивной работы и перестанут один за другим эмигрировать за рубеж.