Династия Романовых сама подписала себе смертный приговор
Отступившись от наследства Петра Великого, они лишились своей спорной легитимности.
Говоря об отмечающемся в эти дни четырехсотлетии воцарения Романовых на русском престоле, нужно прежде всего отметить, что собственно Романовых, именно как род, на наследственное правление никто не призывал. Если бы это было действительно так, то престол занял бы тот или иной старший представитель этого рода. Например, Иван Никитич Романов, дядя Михаила и племянник царицы Анастасии, который прославился своими словами: «Тот есть князь Михайло Федорович еще млад и не вполне разуме», сказанными на соборе 1613 года, за которые он поплатился в будущем отстранением от всех значимых дел. Сам он выступал за кандидатуру Карла Филиппа (один из сыновей шведского короля Карла IX, герцог Сёдерманландский, — прим. KM.RU).
То, что предложен на царство был малолетний Михаил, а не уже известный и влиятельный Иван, а также то, что последний был против данной кандидатуры, показывает, что Романовы как род на трон не призывались. На трон был именно избран конкретный представитель фамилии - Михаил, к этому моменту не являвшийся даже главой своей ветви рода.
То, что Романовы в последующем затвердили за собой право передавать престол в своем кругу первоначально вообще было неким не прописанным произволом, подкреплявшимся той или иной формой подобия избрания. Действительное право на передачу престола закрепляется за ними уже не в силу выбора 1613 года и не в силу традиции, а в силу того, что эта традиция оказалась превзойдена харизматической личностью Петра Первого.
Романовы как цари после Михаила всегда были немножко самозванцы. Романовы как императоры были уже не династией Романовых, а династией Петровичей. На престол они вступали не в силу родственных отношений с Михаилом Федоровичем, а в силу родственных отношений с Петром Великим. Недолгое правление другой ветви в 1730-40 годах было не только недолгим, но и неудачным и непопулярным. Да и оно основывалось на родстве Анны Иоанновны с Петром, как его племянницы.
Вспомним: Елизавета основывает свою претензию на престол (и Россия признает за ней это право) не как «правнучка призванного народом царя Михаила», а как «дщерь Петрова», и эти простые слова значат для нее, народа, русской гвардии, куда больше, чем хитросплетения прав иных претендентов. Павел Первый говорил о себе (в частности в свой смертный час, пытаясь остановить заговор) не как о «наследнике призванного народом Дома Романовых», но как о «правнуке Петра Великого». Екатерина Великая, не имея, в общем, просто никаких внятных прав на престол, утверждала их провозглашением преемственности своей политики с политикой Петра и выбиванием на основании памятника ему имевших силу закона слов «Петру Первому – Екатерина Вторая».
Династия русских императоров, таким образом, по сути своей была не династией Романовых, хотя таковой и считалась (хотя вопрос о Романовском происхождении самого Петра является не вполне однозначным), но династией Петровичей. Однако и здесь содержится неоднозначность: право на преемственность в этой династии давала не столько кровь Петра, сколько принадлежность его делу и его традиции. В частности – всему тому, что можно считать петровским вектором и петровским драйвом.
Легитимность династии русских императоров, да и в целом легитимность Романовых, оказывается соединением выбора, традиции и харизмы, но харизмы, принадлежность и соотнесение с которой само становится традицией. Как царь, Петр имел прав на престол меньше. чем его сводный брат Иван Алексеевич, полтора десятка лет считавшийся царствующим вместе с ним. Как Император, Петр, по сути, тоже был избран: формально – Сенатом, неформально – армией и народом. И этот выбор позже был подтвержден выбором Екатерины Первой, Елизаветы Петровны, Екатерины Второй и Александра Первого. Только выбирала уже, как и положено в Империи, гвардия, оказавшаяся в 18 веке главным инструментом гражданского общества в России.
Отсюда можно сделать вывод, что принадлежность к Петровичам (то есть наследникам «Дела Петрова») определяется не столько родством, сколько наследованием связи с харизмой и с новой традицией – традицией харизматичности и модернизаторства. И как только осознание этого обладателями престола теряется, как только они поворачиваются к антимодернизаторству, тут же теряется их связь с Петром, и теряется освящающая власть императорская легитимность.
Поворот от Петра осуществляется Александром Третьим. И он перестает быть Петровичем – он оказывается всего лишь Романовым, но, ко всему прочему - с мизерной долей собственно романовской крови. И он, и Николай Второй уже не Петровичи, уже не императоры – они просто Московские цари. Именно поэтому празднуется так пышно трехсотлетие Дома Романовых, что, перестав быть Петровичами, династия пытается утвердить себя как Романовых. Но лишившись Петровичей (а последние крупные имперские военные победы, как и последние значимые расширения империи связаны как раз с тем, кого можно считать на деле последним русским Императором – Александром Вторым), Россия уже не желала Романовых. Собственно, она не желала их уже более двухсот лет – с тех пор, как пошла за Петром, а не за правившей Софьей и старшим царем Иваном Пятым.
Перестав быть Петровичами, Романовы лишились своей спорной легитимности. Повернув с курса Петра Первого, Александр Третий по сути предрешил низложение Николая Второго. И в феврале 1917 года ключевую роль в низложении Николая сыграет именно тот институт, который возводил на престолы Петровичей (начиная с самого основателя) – созданная Петром Великим русская гвардия. А еще через несколько месяцев, в январе 1918 года, петровский гвардейский Семеновский полк, как и другие гвардейские полки, откажется признать претензии на власть Учредительного собрания и оставит его за системой Советов.
Романовы начали свое царствование с преступления – садистского убийства младенца, формально являвшегося малолетним царевичем Дмитрием Иоанновичем. О том, был он Рюриковичем или не был, мы знаем мало: исключительно со слов того предания, которое продиктовали получившие власть Романовы. Кстати, сами Романовы были как раз сторонниками партии «Тушинского вора» и никогда с ним не боролись. И победа сторонников Михаила на Земском Соборе была не победой представителей Ополчения, а победой этой, тушинской партии.
Только каковы бы ни были эти четырехсотлетней давности политические сплетения, но вешать на холоде трехлетнего ребенка только на случай, чтобы никто не смог при удаче ложно или истинно объявить его царем, как-то непристойно. Если Рюриковичем не был – к чему было вешать? Он себя сам таковым объявлять или не объявлять воли не имел. А раз повесили – ведь получается, что и впрямь был Рюриковичем и внуком Ивана Грозного… Тогда кто такие Романовы? Не то просто трусливые садисты и узурпаторы, не то – еще и цареубийцы.
Так или иначе – начали они с убийства маленького ребенка, в не затянувшейся петле несколько часов околевавшего на морозе. И кончили соответственно.
Источник: Сергей Черняховский, КМ.RU