"Ангелы революции" - это демоны прошлого?
Свой паноптикум страшилок о советском периоде 20-30 х гг. представил сегодня в Екатеринбурге любимец европейского кино-бомонда Алексей Федорченко.
Уральский режиссер представил свой фильм "Ангелы революции", основанный на реальных событиях (которые, тем не менее, несколько преобразовались в сознании творца). Символично на входе в кинотеатр, где проходила премьера, поставили памятник (тоже "герой" фильма) Иуде Искариоту, передает корреспондент Накануне.RU.
Такой монумент действительно однажды установили по приказу Льва Троцкого (того еще богоборца), но Иуду поставили никак не в 30-х, ведь в 1929 г. его (Троцкого, которого Ленин и сам называл "иудушкой") уже выгнали из СССР, а памятник снесли на следующий день после того, как поставили.
Тем не менее, история эта вошла на правах "правила", а не "исключения" в паноптикум советских "сказок" режиссера. Примечательно, что к годовщине "красного дня календаря" режиссер представил фильм о том, как неумело красноармейцы жили, как неумело пытались нести цивилизацию в "темные" края севера (к малочисленным хантам и манси). В киноленте герои "красной мифологии" – молодые социалисты-коммунисты, все как на подбор, странноватые ребята, - столкнулись с более древней мифологией ненцев и потревожили "богиню" острова сердца, за что поплатились жизнями. Вдохновил режиссера документально известный случай – Казымское восстание (на территории нынешнего Ханты-Мансийского автономного округа).
В реальности история восстания такова – местные жители не хотели, чтобы их дети учились в школе, построенной коммунистами, и лечились бы у врачей (хотели, чтобы дети помогали родителям с народными промыслами – для того наука не нужна, а лечились, пусть не всегда удачно, у шаманов). Недовольство копилось долго, и вот однажды в школе-интернате началась ветрянка, естественно объявили карантин (то есть к детям нельзя было пройти). Родители собрались вместе, принесли в жертву 12 оленей – бог дал согласие. Похитили детей из школы во время карантина. В фильме, который режиссер называет "документальной сказкой" - сказки начались с первых же кадров. По версии творца, у детей не было карантина, а они репетировали очень странную, пугающую постановку в масках зверей (тревожная музыка, отталкивающие учителя-фанатики, бедные зазомбированные дети, тусклый свет народного просвещения) – ворвались родители и забрали детей. Также аборигены не разрешали ловить рыбу в озере, потому что оно "имеет образ человека и на острове – его сердце". Серьезная проблема, между прочим. Голодать можно, ловить рыбу нельзя. В общем "восставшие" решили поджечь культбазу, советских "миссионеров" взяли в заложники, выдвинули свои требования к советской власти. Но их бог, после очередного гадания, сказал убить русских. Сказано – сделано, русских задушили веревками. По фильму кара за это была жестокой. Интересно, что историей режиссер вдохновился, по его же словам, услышав о восстании от самого "князя" (одного из организаторов мятежа и массового убийства), который по фильму вроде как был жестоко убит карающими советскими властями, но видимо восстал из мертвых чтобы рассказать об этом? Восставших арестовали и судили, а не как в кино - маузер, дуло, пистолет (кровь, снег - картинка красивая зато). Режиссер с сожалением констатирует на пресс-конференции, что восставших, тех самых, которым бог сказал задушить русских, не реабилитировали даже (даже!) в 1993 г., а на вопрос: "а надо было реабилитировать?" осторожно отвечает, что ему все равно.
На пресс-конференции Алексей Федорченко признался, что в фильме попытался совместить гибель русского авангарда с историей о Казыме. Получилось довольно странное кино, но по-хорошему так, по-артхаусному (за что его и премировали на различных европейских фестивалях, как и за то, что лишний раз кинотворцы напомнили - прошлое у России страшное, жестокое и беспощадное). На экране нам представлена комичная и бутафорная революция. Самовар, снега, старорусская тоска, фортепьянная пьеса, вдруг взрыв – революция, а дальше "все страньше и страньше". Фильм снят на деньги Микульта - "они помогали" появлению картины о вооруженном восстании хантов и ненцев, на той же пресс-конференции сказал режиссер. Вот спасибо им. Ну, пусть фактологию мэтр переврал (хотя семь лет работал над сценарием, но, видимо, некоторые изменения в историю внес сознательно, а не по неразумению).
Бог с ней, с историей. Главное, после фильма понимаешь - "искусство в большом долгу". Красивая картинка, приятная игра актеров (многие собравшиеся на предпоказ картины обсуждали потом "театральность" фильма, интересная постановка в духе авангардизма, куда очень гармонично вписался Олег Ягодин – звезда "Коляда-театра"). Но советская эпоха здесь показана однозначно – мрачная, тревожная обстановка, артефакты века советов угрожающе реалистичны, персонажи трагикомичны. Вообще Казымское восстание – это, скорее, финал, развязка того беспредела, что творится на экране полтора часа. Главная героиня (Полина Шнайдер) собирает команду, чтобы отправиться по заданию властей наводить порядок, нести доброе и вечное в леса к хантам и манси. Прошлое Полины окрашено совсем другими красками – дореволюционные дни наполнены солнечным светом и сладкой музыкой, домашняя постановка Фенимора Купера как бы намекает – вот как убивали индейцев, так же и она в будущем поедет к нашим аборигенам (параллель совершенно прозрачная, опять же неисторична – в США был геноцид индейцев, население манси же разрослось к концу 20 века более чем на четверть).
Реальность 1930-х гг. в фильме – это несколько отдельных историй, которые имели место в действительности, но контекст утерян, и все эти "исключения" вырисовывают полную псевдокартину 30-х годов. Можно сказать, коллекция уродств 20-30-х гг. выдается за реальность. Все революционеры – сумасшедшие фанатики, которые не вызывают симпатии. Убийство и жестокость – обыденность, перестрелки с музыкантами из оркестра между делом, актеров латышского театра "без суда и следствия" (нам не объясняют почему – получается, ни за что, просто так) расстреливают (это, кстати, любимая история режиссера, сейчас он работает над ней). Мы не говорим, что этого не было, но по фильму – так было только это.
Полину вступить в партизанский отряд заставили силой, не хотела, но пришлось. Герой Ягодина пьет водку из дула "маузера". Экспрессия объясняется тем, что у всех персонажей прототипы известные авангардисты, но впечатление благодаря этому такое, что Россия после гражданской войны населена людьми с разной степенью помешательства. Удивительно, как эти безумцы смогут вообще провести индустриализацию и через каких-то 15 лет встать на защиту страны от Гитлера?
А вот у северных народов до прихода советской власти – тишь да благодать. Дети играют в куклы, девочки перебирают бусинки, мужики кормят оленей рыбой. Здесь мы видим столкновение двух миров: безумия цивилизованного мира, изображать которое удостоились чести большевики, и тихого, спокойного, атавистического счастья, гармонии с природой и древними богами – в лице малых народов (которых так любит режиссер – например, фильм "Овсянки" он снял про вымышленный древний народ мери).
Просветители говорят аборигенам о физике, показывают черный квадрат и ждут понимания (потом пьют водку в лесу). Все больше фильм становится похожим на фарс. Местным женщинам псевдо-авангардисты дарят статуэтку Ленина и кошку. Полина обстригает девочке косу и учит баб красить губы помадой в лесу. В этом и был смысл советской власти - а вы не знали? В итоге умницы-ненцы спасают от лихорадки Полину (и зачем им ваша медицина, если они сами своими шаманскими методами могут и мертвого поднять?) Что могут эти грешные большевики дать благородным "индейцам" севера – только пообещать поднять их на воздушном шаре в небо, чтобы они увидели - нет никаких божков. Рукалицо.
На самом деле, культбазы в 1930-х существовали, политически они должны были оторвать бедноту от кулацко-шаманского влияния, практически – оказывать медицинскую помощь, рассказывать о гигиене, помогать роженицам, дать образование детям. Одной из первых рожениц от имени Сталина даже подарили и в то время очень дорогую швейную машину "Зингер" - пропаганда, да, но только чтобы дети появлялись в чистых кабинетах, с соблюдением правил гигиены (вот звери-то, эти большевики). На культбазе было и интегральное общество, которое занималось снабжением продовольственными и промышленными товарами. Вместо того чтобы привезти товары водным путём, их перевозили зимой на лошадях, что стоило очень дорого. Зооветеринарный пункт помогал оленеводам обслуживать оленье стадо. Конечно, требовали взамен соблюдать законы государства – выполнять планы, хотели даже начать удить в местном богатом рыбой озере. За что и поплатились жизнями.
По фильму каратели пришли в эту землю и всех перебили – женщин, детей. "Князю" приказали веки вырезать. На самом деле, опергруппа ОГПУ арестовала 88 туземцев, из которых 34 человека освободили "за отсутствием состава преступления", 3 человека умерли в ходе следствия, а 51 обвиняемый остался. Странно, режиссер, презентуя свой фильм, вовсе не говорит о том, что 90% в нем вымысел и авторская интерпретация, фильм, вроде бы, "основан на реальных событиях", и, по словам создателя, он проштудировал ради него "20 кг книг". Вот, что пишут о советской политике в отношении малых народов в тех килограммах, которые не вошли в библиографию фильма:
"1920-е стали "золотым веком" народов Советского Севера. Их освободили от всех налогов, снабжали современными орудиями промысла. Экспедиции медиков победили эпидемии. Сеть культбаз последовательно и осторожно приобщала коренные народы к достижениям цивилизации, для них разрабатывали письменность, создавали культурную элиту. У аборигенов сохранялось племенное самоуправление, только прежние собрания старейшин переименовали в родовые советы, а инородческие управы - в туземные райисполкомы (тузрики)".
Интересно, что режиссер и не скрывает, что общался с тем самым князьком, которого без суда и следствия до смерти довел один из героев фильма (а потом и сам застрелился), и что первая девочка, которая родилась в медицинском центре культбазы – на момент съемки фильма была жива. Она всю жизнь преподавала русский язык и, судя по всему, встретила старость в благоустроенной и чистой квартире (дары социалистической цивилизации таки).
Судя по статистике и официальным данным, несмотря на свои минусы, советская политика на севере дала положительные результаты - материальное положение аборигенов улучшилось, развивались на новой технической базе промыслы, росло поголовье оленей. Настоящий расцвет переживала национальная культура - у малых народов появились свои писатели и художники (!). Если говорить о фактах и цифрах, то в 1920-е 26 малых народов насчитывали вместе 156 тыс., а в 1989 г. уже 199 тыс. человек.
Кстати, воплощенный в СССР проект индустриального освоения севера в одночасье рухнул с развалом социалистической экономики. Жители вымерзающих городов и поселков массово выезжали на "материк", а оставшиеся думали, как бы дожить до очередного "северного завоза". Те же трудности переживали и аборигены. Оленеводческие и рыболовецкие колхозы, пушные зверофермы не могли существовать без государственной поддержки. Промысловое хозяйство пришло в упадок, поголовье оленей резко сократилось, подавляющее большинство аборигенов оказалось в положении безработных.
Вот вам и "ангелы революции".
