Наталья Варлей: Мне очень не хотелось, чтобы наша страна перешла в руки "малиновых пиджаков"
Советская и российская актриса, заслуженная артистка РСФСР Наталья Варлей в авторской программе Вячеслава Манучарова рассказала про своё отношение к разладу с соседними странами, распаду СССР и "чёрному октябрю" 1993 года, 30-летие которого прошло на днях.
Про разум и безумие
Да, я верю в победу добра над злом, разума над безумием. Имеется ввиду происходящее сегодня. Конечно, всем бы нам хотелось жить в мире, дружбе и любви. Но так стали развиваться события, что даже те, кто не понимал, что происходит, сейчас уже понимают. Потому что это, действительно, восстановление справедливости. Это вопрос, быть нашей стране или не быть.
Это и защита нашей веры, потому что сейчас происходит с лаврой в Киеве… Я помню, в 2012 году приезжала туда, когда деятелей искусства собирал наш патриарх Кирилл. Были и наши, и украинские артисты. И по тому, как встречали его Святейшество, ничего, так сказать, не предвещало. И вдруг такое происходит. Смотришь и видишь, как бьются канонические православные. Их выгоняют, и они вынуждены причащаться чуть ли не через забор. Это такой вандализм, я бы сказала, по отношению к вере.
Про разлад с соседними республиками
Конечно, я апеллирую к 90-м годам. Я думаю, что началось это в 1991-м, когда поделили между собой президентства. Я говорю про Беловежскую пущу, когда каждая республика захотела стать отдельной. Когда был референдум о сохранении СССР, все кроме прибалтийских республик проголосовали за Советский Союз. И, тем не менее, Советский Союз по мановению волшебной палочки распался на отдельные страны. В каждой стране появился свой президент, свой царёк отдельный. Появился лозунг "берите суверенитета, сколько хотите" — то, что предлагал Борис Николаевич наш. Это всё я очень тяжело переживала.
Про октябрь 1993 года
Я очень тяжело воспринимала и распад страны, и это. Поскольку я жила на Смоленской набережной в 1993 года, я наблюдала эту пальбу по Дому правительства. Тогда вокруг него не было обнесенного кольями забора. Там можно было ходить, мы с младшим сыном ходили туда гулять. Я получала там звание, государственную премию… В 1993 году я наблюдала, когда появились палатки, когда Верховный Совет не принял указ Ельцина о его роспуске. Который он не имел права распускать, потому что это выборный орган. Выбранный людьми.
Однажды мы пошли гулять с Сашей, и я увидела, что Верховный Совет обносят колючей проволокой. И стало страшно, потому что атмосфера нагнеталась. За день, по-моему, до этого утром хотела пойти за хлебом, выхожу на Смоленскую площадь, на Садовое кольцо, и вижу баррикада, где старики, и стоят рядами вооруженные люди. И я понимаю, что они стоят и ждут только команды, чтобы броситься туда и с оружием разрушать эти баррикады. Подхожу к этим ребятам и говорю: "Вы что? Это же ваши бабушки и дедушки. Вы что, собираетесь идти на них?" И какой-то мальчишка, совсем прыщавенький такой, мне говорит: "А что вы нам-то говорите? У нас будет приказ и мы пойдём. Вы с нашими командирами говорите". Дальше вижу, такой мордоворот стоит, подхожу к нему и говорю: "Да вы что?". Он молчит. Я ему сказала: "Когда поеду обратно, чтоб вас здесь не было, или, по крайней мере, стойте, но никуда не двигайтесь". Я поехала к своему духовнику, отцу Алексею, рыдала, рассказывала эту историю. Еду обратно, смотрю, что на баррикадах никого нет. И я как-то так успокоилась в этот момент. А ночью начался штурм, когда стали стрелять…
Вот именно тогда Лия Ахеджакова сказала свою коронную фразу: "надо добить эту гадину". Меня совершенно потрясла моя до этого момента любимая актриса. Ну как? Там законно избранный парламент, по ним палят из танков, и вдруг она кричит — "добейте гадину". Когда весь Верховный Совет отправили в Лефортово, я поставила свою подпись под письмом, чтобы их выпустили.
Про голосование за Зюганова на выборах 1996 года
Сохранить Союз было нельзя — его уже не было. Но то, что к этому времени это была страна без гимна и без флага — это была катастрофа. Мне хотелось сохранить страну, которая была духовным ориентиром всего мира. Пусть это был идеализм, пусть это была, может быть, романтика. И не построили ни социализм, ни коммунизм, в которые какое-то время верили, а потом перестали верить. Но, тем не менее, конечно, можно повторять, что у нас была бесплатная медицина, бесплатное образование, у нас были профсоюзные путёвки, была копеечная плата за квартиру, у нас были одни из самых дешёвых продуктов питания — это отмечали все, кто приезжал сюда. Понимаете, мне очень не хотелось, чтобы наша страна перешла в руки "малиновых пиджаков" с их длинноногими модельками с полутора извилинами, с этими конкурсами красоты и т.д. Мы всегда были не тем сильны.
Сейчас, когда прошло уже какое-то время, я не знаю, мог ли спасти Зюганов ситуацию. Когда случился путч, мы же тоже не очень понимали, а что вообще такое путч. Тогда думали: наверное, демократия — это хорошо. Вот всё, не будет уже войн, мы друзья с Америкой, со всем Западом обнимаемся-целуемся, у нас открыты все границы. Мы не понимали, что люди тогда пытались спасти страну.
Про Горбачёва и Ельцина
Когда говорят, что Горбачёв мог спасти страну, построить другое общество. То, что называют "социализм с человеческим лицом". Что ему, якобы, не дали пойти тем путём, которым он должен был идти… Для меня всё равно и Горбачёв, и Ельцин — предатели страны. Они среагировали на лесть этой дружбы, всеобщей любви. Разрушили нашу армию, уничтожили ракеты, оружие, заводы закрылись, а сюда повалил ширпотреб и т.д. Грубо говоря, за пластмассовые бусы мы отдали им золото и слоновую кость. Как папуасы. А потом выяснилось, что любви-то никакой со стороны Запада нет. Когда подписывали бумажки о разоружении или о том, что Советский союз больше не существует, они смеялись над нами. А часть людей продолжает и сегодня верить, что это было благо. Нет, не благо.
Вот мы смотрим сейчас, предположим, на Китай. Страна сделала какие-то гигантские шаги, строя при этом социализм. Но это, конечно, стоит дисциплины. Жёсткой дисциплины.
Про любовь между народами
Я росла в тот отрезок жизни, когда приезжаешь, предположим, в Ташкент и тебя в каждом доме принимают с любовью и с распростертыми объятиями. Ну, я всё-таки немного другая — я была "кавказская пленница". Когда приходила на рынок, все кричали "О, Нина, Нина, Нина" и несли дары природы. И так везде. Но всё равно это было, была человеческая открытость.
Когда говорят, что, мол, "вот, вы русские, всегда давили как старший брат". Ну да, конечно, старший брат. Ведь в семье же должен быть кто-то старший. Потому что мы же появились раньше как союзная республика. Да, потом все объединялись вокруг России. Почему это плохо, я не понимаю. Вспомнились стихи: "И в какой стороне я ни буду, по какой ни пройду я траве, друга я никогда не забуду, если с ним подружился в Москве". Москва, конечно, была объединяющей.
Про современное телевидение
Я надеялась, что очень многие передачи из арсенала первого, второго канала уйдут и больше не вернутся. Ну, такая откровенная и развращающая пошлость. Он ушли, но вернулись. Хотя бы "Давай поженимся". Ну что это такое? Это такая пошлая случка на Пером канале. Очень многие хорошие передачи идут ночами, которые люди работающие не в силах посмотреть, потому что они спят. А середина дня забита этими так называемым передачами на потребу. На чью потребу?! Я очень много езжу по стране, выступаю и зрители мне говорят: "Что же нас за дураков-то держать? Что нам показывают?!" Мол, этого хотят зрители. Нет, не этого они хотят!
Про значение "быть русским"
Быть русским — это, прежде всего, любить собственную страну. Страну и народ со всеми их проблемами, тяготами. Те дети, которые бросают мать, если она заболела или если у неё что-то не так складывается — это плохие дети.
Полное интервью с Натальей Варлей можно посмотреть на youtube-канале "ЭМПАТИЯ МАНУЧИ".