Никто в российской власти не знает, сколько компаний скрывается в иностранных офшорах
Ни один орган российской власти не знает точное число российских компаний, выведенных в иностранные офшоры. В федеральных министерствах просто не задавались вопросом, в таких структурах, как Федеральная налоговая служба и Росифнмониторинг – работают "по запросам". Таким образом, задача, поставленная президентом (по возвращению компаний в "родную гавань"), не имеет численных целевых показателей, к таким выводам пришли участники круглого стола по деофшоризации в Совете Федерации.
Более или менее конкретная цифра называется только тогда, когда идет речь о "добровольно-принудительном" возвращении "экономически значимых" компаний – их около двух десятков. Такую цифру называют и в Минэкономразвития, и в Российском союзе промышленников и предпринимателей. Окончательного перечня таких компаний нет, списки должны составить отраслевые министерства и ведомства. Но есть конкретные финансовые показатели "экономической значимости": более 4 тыс. сотрудников, суммарная стоимость активов более 150 млрд руб., суммарный объем выручки за год 75 млрд руб. и более. "Сколько компаний экономически значимых: вряд ли сильно больше 20, может 25, но не 100, не 200", - говорит исполнительный вице-президент РСПП Мария Глухова. Она добавила, что некоторые компании сами формируют пакет документов и выходят на профильные министерства и ведомства, чтобы те внесли их в реестры.
По словам замдиректора департамента корпоративного регулирования Минэка Раисы Севастьяновой, сейчас в двух российских специальных административных районах (САРы, остров Октябрьский в Калининграде и остров Русский в Приморье) зарегистрировались 292 компании, из них 83 международные компании переехали в прошлом году.
При этом в российском правительстве нет единой позиции ни по поводу самих САРов (так, в ФНС призвали не называть их "внутренними офшорами"), ни в отношении ситуации с возвращением компаний. Севастьянова утверждает, что "многие компании испытывают проблемы с исключением из иностранных реестров – их зачастую просто не отпускают оттуда". Поэтому ведомство ратует за увеличение сроков, на протяжении которых компания может быть уже зарегистрирована в России, но еще не снята с регистрации за границей. Но в Минфине считают, что в таком случае все "держится на доверии", потому что проверить – ведет ли компания в недружественной стране бизнес или страдает от "заморозки" и мечтает о переезде в Приморье – не представляется возможным.
Замдиректора департамента налоговой политики Минфина Александр Смирнов вообще задает вопрос: если оставаться на регистрации за границей компания может до пяти лет, а через три года санкции будут сняты, отношения с Западом нормализуются – не решит ли офшор остаться на старом месте?
"Нужно создать абсолютно такие же условия, какие у них есть там – иначе им вообще нет смысла сюда переходить. Никакими запретительными мерами и обязательствами невозможно убедить", - отмечает Смирнов. "Нам нужно сделать самый офшорный офшор", - поддерживает сенатор Алексей Синицын.
И Минфин, и Росфинмониторинг говорят, что сейчас очень многие компании с российскими корнями уходят из кипрских офшоров, традиционных скорее для 90-х и нулевых годов, в ОАЭ. Причем перенаправление финансовых потоков касается как законных операций, так и сомнительных, отмечают в финансовой разведке.
В Росфинмониторинге называют новые "тихие гавани" для российских капиталов: это ОАЭ, Турция, азиатские страны, а также Сербия (что огорчает финансовую разведку, поскольку это вроде как дружественная страна).